Глава: 24
 долг, тем меньше мы
будем нуждаться в правительстве и принудительных законах. И никогда мы не
станем настолько ленивыми и безразличными, что позволим законам связать
нас, когда наша бдительность ослабнет. Необходимо воспитывать традицию
взаимопомощи. Нашими героями должны стать люди, которые не завоевали как
можно больше, а наоборот, как можно больше отдали.
Вульф замолчал, раскрасневшийся и запыхавшийся.
- Прости меня, - закончил он. - Я не собирался читать тебе проповеди.
Я хочу только, чтобы ты понял, что колонии необходима действенная
психодинамическая символика. Слова для этого не годятся, поскольку они
слишком неопределенны. Зачастую то, что начинается как социологическое
наблюдение, превращается, в конце концов, в обычную догму.
Свобода ухмыльнулся:
- Ты сам не всегда преуспеваешь в своих добрых намерениях, Терон.
Продолжай.
- Да, в общем-то, и продолжать больше нечего, - сказал Вульф. - Я
давно ждал подобной ситуации. Теперь ты подал пример другим. По неизмеримо
счастливой случайности твоя попытка завершилась эффектным успехом, что
особенно подчеркнуло всю важность этого урока. Ручаюсь, что ты всем утер
нос, и теперь колония, охваченная чувством стыда, сплотится, как никогда
прежде. Я буду использовать это настроение, чтобы уговорить и других
подать такие же примеры. И, может быть, через несколько лет посеянные нами
семена дадут всходы.
Вульф тяжело поднялся.
- Прости, Ян, что тебе пришлось стать козлом отпущения.
- Вовсе нет, - Свобода состроил гримасу. - Разве что - да простит
меня Господь! - неужели ты имеешь в виду, что я теперь должен буду принять
позу какого-нибудь чертова доблестного рыцаря?
- Боюсь, что так. Тем самым ты оказал бы нам неоценимую услугу. И
самую трудную из всех, - Вульф хихикнул. - Мужайся. Но что бы ни думал о
тебе мир, помни, что в самых глубоких из глубочайших уголков своей души ты
нечестен. Я же, считай, забыл о той ночи с Хельгой.
Свобода рассмеялся вместе с ним. Вульф попрощался и вышел, но Ян не
сразу вернулся к чтению. Еще долго он лежал и смотрел за окно, где на
горизонте снежные вершины Геркулеса подпирали небо.
|
