- Да, конечно, приходите. Можно прямо сейчас, - услышал он в трубке очень тихий, хриплый мужской голос, - Надежда Семеновна говорила о вас, и Машенька рассказывала. Мы вас ждем.

- Юрий Петрович, вы, случайно, не знаете, где я могу найти Резникову Зинаиду Романовну? - спросил капитан просто так, на всякий случай. Исчезновение Резниковой нравилось ему все меньше, он уже знал, что в Петербург она не возвращалась, ни у матери своей, ни на работе не появлялась.

- Она должна прийти к нам сегодня, - ответил Ракитин-старший, - мы как раз ее ждем.

- Правда? - обрадовался капитан. - Вот и отлично. Я давно ее разыскиваю. Знаете, если вдруг я задержусь или она сегодня не появится у вас, в общем, если мы с ней разминемся, вы попросите ее обязательно позвонить мне, - он продиктовал свой служебный номер.

- Да, конечно, не беспокойтесь. Обещаю, она вас дождется. Знаете, я вообще хочу сказать вам большое спасибо. Вы - единственный, кто пытается что-то сделать для нашей семьи.

- Работа у меня такая, - усмехнулся капитан, - служба.

Когда он выходил из кабинета, на его столе зазвонил телефон. Он замер на секунду. У него было не больше двух часов, чтобы съездить к Ракитиным. Время слишком дорого. Он ведь не прямыми служебными обязанностями занимался, и если сейчас придется отменить этот визит, то потом неизвестно, когда опять удастся выкроить время. И все-таки трубку взял.

- Андрей Михайлович, здравствуйте. Это Лукьянов из Института судебной медицины. Я звонил вам домой вчера вечером, но вас не было. Заклю

чение по Астаховой готово. Если хотите, можете подъехать прямо сейчас. - Спасибо... - капитан растерялся, - спасибо, Петр Евгеньевич. А вечером нельзя?

- Вечером я улетаю. Отпуск у меня.

- Ну хорошо. Я буду у вас через двадцать минут. "Ладно, - решил капитан, - это действительно важно, если он разыскивал меня, если сам позвонил. Придется опоздать к Ракитиным".

Лукьянов выглядел еще более усталым и мрачным, чем в первый раз. Он молча пожал капитану руку, молча протянул бумагу - заключение эксперта, в котором говорилось, что по его, доктора Лукьянова, мнению, смерть Астаховой З.А. была насильственной.

- При детальном осмотре я обнаружил в ротовой полости перо от подушки, - произнес он усталым, тусклым голосом. - Всего лишь перышко. Стало быть, у нас получается большая вероятность механической асфиксии. Есть и другие признаки быстро наступившей смерти, такие, как мелкие кровоизлияния в соединительной оболочке глаз, темная жидкая кровь, полнокровие внутренних органов, подплевральные и подэпикардиальные мелкие кровоизлияния. В общем, никаких таблеток ваша свидетельница не пила. Придушили ее, тихо и аккуратно.

Учитывая количество алкоголя в крови, сделать это было не так уж сложно. И между прочим, в протоколе осмотра не упомянут стакан, в котором была вода.

- То есть? - не понял капитан.

- Хотя бы остатки чистой воды. Она что, такое количество желатиновых капсул водкой запивала? Вряд ли, решившись покончить с собой, заглотнув горсть снотворного, пьяная в дым женщина станет мыть посуду. Почему это сразу не пришло в голову вашим трассологам? - Спасибо вам, Петр Евгеньевич, - капитан пожал жесткую холодную руку доктора. - Вы очень мне помогли. Спасибо.

- Да не за что, - Лукьянов тяжело опустился на стул, закурил и тихо, сердито пробормотал себе под нос: - "Натуралисты"... Подумаешь, пожилой пьяной женщине вжали лицо в подушку, оставили на журнальном столике пустую баночку из-под таблеток, тиснули на ней пальчики покойной. За что им только деньжищи такие платят, этим пресловутым киллерам-"натуралистам"? Не понимаю...

- Я прошу вас, возьмите трубку, - в десятый раз повторял Костик, пытаясь сунуть Нике радиотелефон. Минуту назад он сам набрал код Синедольска и номер спецсвязи, сообщил Григорию Петровичу, что произошло.

- Девочка моя, послушай, почему ты не веришь в простую случайность? Если она тебе сказала, будто я угрожал по телефону, то это неправда, то есть, возможно, я наболтал что-то сгоряча... - Гриша кричал так громко, что она отлично слышала каждое слово. Аппарат захлебывался у Костика в руке. Второй, свободной рукой, он крепко держал Нику за плечо. Стасик уже успел подъехать к ним, "Мерседес" стоял рядом, дверца была распахнута.

- Ну хорошо, ты можешь мне не верить. Но подумай, разве стал бы я это делать таким образом, прямо у тебя на глазах? Опомнись, Ника... Она уже опомнилась. Она знала, что сейчас главное - не сесть в машину. Конечно, они могут затолкать ее силой, но пока не заталкивают. Народу вокруг много.

- Да, Гриша. Я тебе верю, - спокойно произнесла она, взяв наконец телефон в руку, - не нервничай. Но только очень тебя прошу, объясни ты им, что сейчас мне надо побыть одной. Совсем немного. Об этом я могу тебя попросить?

- Ника, я понимаю, но и ты пойми меня. Это опасно. К тому же ты опаздываешь на самолет.

- Я должна зайти к родителям Никиты, хотя бы на несколько минут. Я в двух шагах от их дома. Они ждут Зинулю. Я должна сказать им, и вообще, мне надо увидеться с ними, раз уж не смогу быть на похоронах.

- Нет, Ника. Это невозможно. У тебя самолет через полтора часа.

- Гриша, ты понимаешь, что я потеряла двух очень близких людей? - спросила она совершенно спокойно.

- Конечно, девочка, конечно, я знаю, как тебе больно сейчас, но это пройдет. Надо жить дальше. Ты вернешься, и я сразу отправлю тебя в Швейцарию, к Митюше. Он скучает по тебе. Он звонил сегодня утром. Сдал первый экзамен на "отлично". Он спрашивал, где мама, но видишь, я даже не сумел ему ничего объяснить.

- Зачем что-то объяснять ребенку? - спросила Ника хрипло. - Он мог бы позвонить мне на сотовый, и московский наш номер ему известе