Если другая девочка оставалась без денег, ее подкармливали соседки. А Регина с самого начала поставила себя так, что ни у кого не возникало желания ее подкормить.

Все сессии она сдавала на "отлично". За шесть лет учебы ни разу не заболела, не пропустила ни одного занятия. Спала по четыре часа в сутки, прочитала практически все, что имелось в богатой библиотеке института. Особенно зачитывалась книгами по психиатрии.

Больше всего на свете Регина Градская боялась сойти с ума. Она понимала, что ее зацикленность на собственной внешности граничит с патологией. Граница эта настолько зыбкая, что в любой момент глубокий комплекс неполноценности может перейти в заболевание.

Трудно не сойти с ума, когда ненавидишь себя, когда твое лицо в зеркале кажется кошмарным, омерзительным. И этот кошмар всегда с тобой. Собственное безобразие становится сверхценной идеей, потом перерастает в бред.

Чем глубже изучала Регина психиатрию, тем ясней понимала: четкой грани между нормой и патологией нет. При всей строгости и конкретности догматов официальной медицины лечить душевные недуги никто не умеет. Ничего нового, кроме аминазина и галоперидола, не придумали, а эти препараты действуют на человеческий организм значительно страшнее, чем любые смирительные рубашки, решетки, электрошок.

Суть психиатрии осталась такой же, как и сто, и двести лет назад. Врач видел свою задачу не в том, чтобы вылечить, а в том, чтобы сделать душевнобольного безопасным и беспомощным.

Регина была убеждена: человеческую душу надо лечить не химией, а чем-то совсем другим. Она стала изучать экстрасенсорику и гипноз, прочитала об этом все, что возможно было прочитать в те годы. Она училась лечить голосом, руками, взглядом. Иногда у нее возникало ощущение, что она проникает в мозг и в душу человека, видит суть душевного недуга...

Контингент больных в Институте судебной психиатрии им. Сербского, куда она попала молодым ординатором, был особый. Перед Региной проходили один за другим убийцы, насильники, садисты. Работая с этими людьми, осторожно пробуя на них свои экстрасенсорные и гипнотические возможности, Регина обнаружила, что, кроме примитивных олигофренов, сластолюбивых озлобленных импотентов, взбесившихся алкоголиков, попадаются среди этой публики такие яркие, сильные и одаренные личности, каких нет среди прочих, нормальных, людей.

Больше всего ее интересовали серийные убийцы, те из них, кто был абсолютно вменяем, имел высшее образование и весьма высокий интеллектуальный уровень. Такие отдавали себе полный отчет в своих действиях, убивали бескорыстно, не ради материальной выгоды, а ради решения своих глубоких внутренних проблем. Их было очень мало среди обычных убийц-ублюдков. Их было сложно вычислить и поймать. Они казались Регине гениями злодейства - живым опровержением известной пушкинской формулы: "Гений и злодейство несовместимы".

Эти люди не вызывали у нее ни страха, ни отвращения. Они были ей интереснее всех других. Она копалась в черных глубинах их подсознания так же спокойно, как на первом курсе института препарировала трупы. Она как будто искала ответы на сжигавшие ее душу вопросы...

Потом, когда коллеги заметили ее опыты, пришлось уволиться из института. Регина отнеслась к этому вполне спокойно. Она знала, что не пропадет.

К тридцати годам у кандидата медицинских наук Регины Валентиновны Градской имелась двухкомнатная квартира в центре Москвы, добротный "жигуленок", куча дорогих шмоток, драгоценности.

Среди ее пациентов были известнейшие актеры, писатели, эстрадные певцы, чиновники партийного аппарата, их дети и жены. Она лечила эту изысканную, капризную публику от алкоголизма, наркомании, импотенции, от депрессий и психозов. Пациентам гарантировалась полная анонимность, но главное, лечение было мягким, эффективным и безвредным. Никаких "торпед" и абстиненций, никаких разрушительных психотропных препаратов. Только голос и руки. Вениамин Волков появился в ее квартире холодным ноябрьским вечером 1982-го. Один знакомый чиновник из ЦК ВЛКСМ позвонил и попросил ее принять "хорошего парня, Вашего земляка, тобольчанина".

Широкоплечий, голубоглазый, он робко присел на краешек кресла и стал тихо рассказывать о том, что у него было тяжелое детство и теперь он испытывает сложности в интимных отношениях с женщинами.

Регина раскрутила его очень быстро. Под гипнозом он рассказал ей во всех подробностях, как изнасиловал и убил семерых.

- Мне страшно, - говорил он, - я боюсь, что рано или поздно меня поймают. Я не хочу убивать, но это сильней меня. Я чувствую неодолимый, чудовищный голод. Этот голод стал моей сутью, душой. Душа моя выше моей психики, выше моего разума. Только высота эта опрокинута вниз. Регине часто приходилось иметь дело с мужскими и женскими сексуальными проблемами. Ее пациенты в состоянии гипнотического сна выдавали самые интимные подробности. Для Регины не было ничего тайного и неясного в этой сложной области человеческой психики. Самые тонкие сексуальные переживания своих пациентов она выслушивала с холодным любопытством исследователя.

Сама она к тридцати шести годам осталась девственницей, давно поняла про себя, что абсолютно и безнадежно фригидна. Но в отличие от своих пациенток вовсе не страдала из-за этого. При ее внешности фригидность была только благом. Она не могла себе представить мужчину, который способен увлечься ею не из жалости, не из корысти, а просто так.

Слушая откровения серийного сексуального убийцы, глядя на его широкие плечи, красивые сильные руки, Регина вдруг с удивлением обнаружила, что именно такого мужчину ждала всю жизнь. Это открытие ничуть не напугало ее. Она уже знала, что сумеет обуздать лютый голод Вени Волкова, сумеет направить его мощную эн