- Смутно. Все-таки столько лет прошло...

Они разговаривали вполголоса, пользуясь тем, что Майкл не отрываясь смотрел в экран телевизора, где отплясывали под гармонь деревенские старики и старушки.

- Как ты жила эти годы? Милиционер - твой первый муж?

- Третий. Но первые два не в счет.

- А полковник - в счет?

- Так же, как твоя жена, - пожала плечами Лена, - знаешь, у меня ни разу в жизни не было романа с женатым человеком. Мне всегда казалось, что крутить роман с женатым мужиком - это хуже, чем воровать. И сейчас мне страшно... Позавчера кто-то бросил взрывчатку в пакет, который висел на Лизиной Коляске. Мы чудом остались живы. Устройство сработало на несколько минут раньше. А вчера ночью кто-то пытался открыть дверь моей квартиры. Майкл слышал скрежет в замочной скважине. А потом сосед, который вышел в это время с собакой, увидел высокую женщину в темном пальто. Она ждала лифта на нашем этаже около двух часов ночи.

- Может, это связано с работой твоего мужа? - спросил он еле слышно, жадно отхлебнул минеральной воды и, поставив стакан на стол, нечаянно скинул вилку. - Как он вообще решился оставить тебя одну? Я бы на его месте... Как он мог уехать в такой ситуации?

- В какой ситуации? Все началось, когда его уже не было в Москве.

- Ты рассказала ему по телефону о том, что произошло?

- Нет. Я не хотела его пугать напрасно. Он, хоть и полковник милиции, вряд ли сможет посадить нас с Лизой в бронированный бункер. Если это связано с его работой, то его возвращение только усилит опасность. Он начнет активно искать преступников, они в свою очередь тоже не станут бездействовать... Знаешь, Веня, очень страшно, когда взрывается коляска, в которой через минуту мог оказаться твой ребенок. Я не собираюсь ничего выяснять. Я просто не хочу пережить такое еще раз, я не могу жить в постоянном напряжении и страхе. - Она взглянула ему в глаза. - Ты уверен, что твоя жена ничего не знает?

- С тобой и с твоим ребенком ничего больше не случится, - сказал он твердо и прикоснулся горячими пальцами к ее руке, - тебе не надо бояться.

- Откуда ты знаешь? - горько усмехнулась Лена.

- Просто знаю, и все. Поверь мне на слово, это не повторится.

Явился официант. Майкл оторвал глаза от телевизора и уставился на серебряные лотки, обложенные льдом и щедро наполненные черной и красной икрой, семгой, огромными тигровыми креветками и прочей снедью.

- Я не знаю, едят ли вегетарианцы икру, - произнес Волков с обаятельной улыбкой. Лена перевела.

- Нет, вегетарианцы не едят икру, но я не в силах отказаться, - признался Майкл, - я никогда не видел ее в таком количестве. Это просто фантастика!

"Взрыв коляски для него не был новостью. Но он и не пытался изображать удивление и ужас, он даже не пытается скрыть, что ему многое известно, - думала Лена, намазывая паюсной икрой поджаренный ломтик ржаного хлеба. - Я нарочно подкинула ему тему тобольских воспоминаний. Он не зацепился, а мог бы. Зачем все это - закрытый клуб, горы икры, чудовищно дорогой коньяк?"

И вдруг она поймала себя на том, что врет не столько Волкову, сколько себе самой. Ольга права, великий и могучий суперпродюсер влюбился на старости лет. И дело даже не в икре и коньяке, не в придыханиях и признаниях. Дело в том ощущении, которое нельзя сформулировать...

"Зачем мне это? Я не понимаю, что с этим делать, как себя вести. Я бы справилась с логической задачкой; но что мне делать с влюбленным Волковым? Вероятно, он отвечает за свои слова. Пока я изображаю, будто готова на все, я в безопасности. И Лиза тоже. А если он поймет, что мне его любовь как Кость в горле? Он ведь может и сам меня убить. Он может. Если я скажу, что сегодня ночью мы с Майклом улетаем в Сибирь, он обязательно спросит, в какой город. Я назову Тюмень, и это будет правдой. Однако, если дело всего лишь в его ревнивой и предусмотрительной жене, то надо ли мне ходить в Тобольске по старым адресам?"

- Лена! Почему ты не переводишь? - услышала она голос Майкла. - Мы же без тебя как глухонемые!

- Простите, все так вкусно, - виновато улыбнулась она.

- Я пытаюсь спросить Вениамина, каким конкретно бизнесом он занимается, - стал объяснять Майкл.

Лена подключилась к разговору, переводила, смеялась, подшучивала над своими собеседниками. Но расслабиться ей не удалось. В голове постоянно стучал один безнадежный вопрос: "Господи, что мне делать?"

Сочетание водки, коньяка, джин-тоника и ликера "Белиус" оказалось для Майкла слишком сильным даже при обильной еде.

- По-моему, твой профессор сейчас свалится со стула, - тихо заметил Волков, когда официант принес кофе. - Я заеду за тобой часам к десяти, после передачи. Твой профессор проспит до утра, он даже не заметит, что ты не ночевала дома. А заметит, так ведь не скажет твоему мужу.

- Это невозможно, - покачала головой Лена, - сегодня ночью мы улетаем в Тюмень. Самолет в час тридцать. В одиннадцать за нами должен заехать мой сослуживец и отвезти в аэропорт. А сейчас уже без пятнадцати шесть.

- Вы улетаете в Тюмень?

Его лицо застыло, окаменело. В глазах мелькнуло какое-то странное, затравленное выражение.

"Ну вот и все, - испуганно подумала Лена, - я никуда не улечу. Я, возможно, даже не доеду до дома. А Майкл? Господи, какая я дура! Влюблен... потерял голову... Это я потеряла голову! Достаточно того, что рассказал Гоша, чтобы не верить ни единому слову суперпродюсера, суперинтригана Вениамина Волкова. Только этого достаточно. А я знаю значительно больше и все равно поверила. А что, собственно, я о нем знаю? Он ведет со мной какую-то сложную, хитрую игру. У него, вероятно, были веские причины, чтобы не убирать меня сразу. Теперь все".

- И сколько дней я тебя не увижу? - Его голос звучал как сквозь вату.

- Десять, - эхом отозвалась она.

- Это страшно много, - выражение затравленности сменилось тяжелой, мрачной тоской.

Стараясь не смотреть ему в глаза, Лена вытянула сигарету из пачки. Он щелкнул зажигалкой, она