|
 |
|
| |
|
|
Андерсон, ПОЛ: Самый быстрый способ стать этнологом.
Главы: [ 1 2 ]
|
Глава: 2
Выплачиваемая Лигой стипендия, выпрошенная еще на Войтане, на Земле
стремительно иссякала - еще бы, ведь на нее нужно было прокормить
теплокровную тушу весом почти в тонну. Адзель не мог позволить себе иметь
отдельную квартиру или вообще какое-нибудь жилье рядом с институтом
планетологии имени Клемента. Он платил дикие деньги за какую-то лачугу на
окраине, в районе Сан-Хосе. Единственным общественным транспортом, в
который он помещался, был рахитичный и шаткий старый гиропоезд,
курсирующий два раза в день. Это означало, что Адзель вынужден был терять
часы, добираясь до своей лаборатории и учебных корпусов, чтобы поспеть
хотя бы на жизненно необходимые лекции. Ему приходилось дожидаться начала,
а после их окончания снова ждать - на сей раз своего поезда.
К тому же у меня было сильное подозрение, что он постоянно недоедал.
С тех пор как мы познакомились, я все время беспокоился за него, то есть в
течение всего курса микрометрии.
Он все пытался развеять мои страхи:
- Когда-то, Джимми, я тоже нервничал - когда был охотником,
гоняющимся по прерии. Ну а теперь, вкусив мельчайшую частицу плода
просвещения, я понял, что все требования плоти важны не более, чем нам
самим этого хочется. И в самом деле, можно найти им лучшее применение.
Аскетизм весьма полезен. Что же касается долгих ожиданий... Ну, это время
вполне можно использовать для занятий или, еще лучше, для размышлений. Я
даже научился не обращать внимания на зевак, и это тоже оказалось очень
полезным, поскольку заставило меня привыкнуть к внутренней дисциплине.
В наши дни никого не удивишь встречей с внеземным жителем. Тем не
менее Адзель был единственным войтанитом на всей планете. Так что
попробуйте взять такого товарища: четыре оканчивающиеся копытами ноги
поддерживают четырехметровое (в длину), покрытое зеленой чешуей тело с
гребнем по хребту, с золотистым брюхом и огромным хвостом; двухметровое (в
высоту) вертикальное туловище с руками соответствующего размера переходит
в крокодильское клыкастое рыло, с губами, похожими на резиновые, с
костистыми ушами и задумчивыми карими глазами - так вот, говорю я,
попробуйте взять такого малого, посадить на университетском дворе в позу
"лотоса" (в его собственной интерпретации), заставить великолепным густым
басом монотонно гудеть "Ом мани падме хум" и посмотрите тогда, соберется
ли вокруг вас толпа.
Несмотря на свойственную ему серьезность, Адзель не был педантом. Он
искренне радовался хорошей еде и выпивке, когда они ему перепадали, и
особенно любил хлебную водку, которую поглощал огромными пивными кружками.
Он феноменально играл в шахматы и в покер, любил петь, и пел хорошо, все
подряд: от монотонных песнопений своей родины и земных народных баллад до
новейших шлягеров. Некоторые вещи, такие как "Эскимос", он отказывался
исполнять в присутствии Бетти. Этих анахронизмов он нахватался в
литературе по истории человечества, которую читал жадно и в огромном
количестве. И если я иногда не понимал его шуток, то только потому, что
они были слишком утонченными.
Короче говоря, я безумно его любил, мысль о его бедности была для
меня невыносима, но, сколько я ни пытался, так и не смог ему хоть в чем-то
помочь.
Я посадил свою машину на площадку перед его хибарой, стоявшей на
дымной городской окраине среди полуразрушенных домов, отбрасывавших в
густом тумане глубокие зеленовато-желтые тени. Вокруг стоял рев
промышленного транспорта, не снабженного глушителями.
Прежде чем позволить Бетти выйти, я вытащил из ящика станнер.
Таблички на двери никакой не было, но на наш стук открыл Адзель
собственной персоной.
- Милости прошу, милости прошу, - приветствовал он.
Свет из приоткрытой двери упал на его чешую, и она заиграла всеми
цветами радуги. Наружу вырывались пары фимиама. Адзель заметил мою пушку.
- Почему ты вооружен, Джимми?
- Здесь довольно темно, - ответил я, - и в таком криминальном
местечке, как это...
- Разве? - Он был удивлен. - А мне бандиты никогда не досаждали.
Мы вошли. Он махнул рукой в сторону циновок на полу. Эти циновки, а
также пара дешевых столов и книжных полок, сотворенных из разного хлама и
забитых старинными рукописями и кассетами, составляли всю его обстановку.
Старая японская ширма, совершенно позорная, огораживала угол, где
располагались миниатюрная плита и какой-то сложный туалет. На стене висели
две репродукции: какой-то пейзаж и изображение сострадательного Будды.
Адзель суетился вокруг нас, приготавливая чай. Он никак не мог
приспособиться к такой тесноте. Пару раз я вынужден был применить всю свою
ловкость, чтобы он не огрел меня хвостом. (При этом я ему не сказал, иначе
он полчаса бы извинялся.)
- Я так рад, что вы зашли, - гудел он. - Но по твоему звонку я понял,
что у вас какие-то неприятности.
- Мы надеемся, ты нам поможешь успокоиться, - отозвалась Бетти.
Я же чувствовал некоторое раздражение. Разумеется, Адзель был
отличным парнем, но, мне кажется, мы с Бетти вполне могли утешить друг
друга. Последние несколько недель мы виделись так редко.
Тем временем Адзель накрыл на стол, если так можно выразиться. В его
чайнике было пять литров, и, вероятно, именно потому, что он прошел курс
микрометрии
|
|
|
|
|
