|
 |
|
| |
|
|
Андерсон, ПОЛ: Возмутители Спокойствия.
Главы: [ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ]
|
Глава: 4
В помещении для гостей зазвенел колокольчик.
- Войдите, - сказал Фалькейн.
Слуга в облегающей ливрее отодвинул толстый занавес, служивший
входной дверью в этой бедной деревом стране. Он поклонился и объявил, что
император желает видеть посланцев "Политехнической лиги". Его манеры были
вежливыми, но лишены раболепности, и он не использовал никаких особых
титулов для правителя, как, например, "его Величество" или "его
Могущество". Система наследственности семейных занятий не способствовала
образованию кастовой иерархии. Поддерживаемый своей фратрией, привратник
был так же горд и независим, как солдат или писец.
- Мой товарищ отсутствует, - сказал Фалькейн, - но я могу действовать
и один.
"Как действовать, - думал он про себя. - Мы уже с неделю как
заглушили моторы флиттера. Может, один из курьеров, что спешат взад и
вперед, несет приказ сжечь нас живьем? Но надо идти. Я буду действовать,
буду действовать, буду действовать".
Он отправился переодеваться по случаю приема у императора. Комнаты,
предоставленные ему, были просторны, но с низкими потолками, и на туземный
манер роскошны. К сожалению, он не разделял эстетических воззрений
туземцев. Ему нравились украшающие стены великолепные меха, особенно когда
он думал, сколько бы они могли стоить на Земле. Но фресками он не мог
любоваться, и не только из-за неискусности местных художников: половина
цветов ему казалась сплошной чернотой. Голый пол был всегда холоден. И он
не мог удобно устроиться на диване или в кровати, предназначенных для
икрананкийцев.
С балкона третьего этажа открывался вид на дворцовый парк. Он был
похож на старояпонский сад: скалы, низкие угнетенные растения,
необыкновенные фонтаны, журчащие внутри стеклянных колонн, чтобы избежать
испарения. За окружающими парк стенами были видны лишь крыши ближайших
зданий. На западе сквозь пыльную
завесу
утомленно
светило
оранжево-малиновое солнце. "Еще одна буря, - подумал Фалькейн, - новая
беда для скотоводов".
Неделя в императорском дворце могла быть интересной, если бы империя
была человеческой, и к тому же декадентской, упадочной. Катандаран не был
ни тем, ни другим. В отчаянии Дэвид пытался совершенствоваться в туземном
языке, читая то, что было объявлено величайшим эпосом в мире. В нем было
больше повторов и многословия, чем в библии. Он включил передатчик.
- Алло, Адзель, - сказал он по-латыни. - Как дела?
- Мы находимся у входа в нечто, похожее на таверну, - послышался
голос воденита. - Как свидетельствует надпись, это дворец утонченных
наслаждений и крепкой выпивки.
- О боже! А я остался дома. Послушай, меня вызывает большое красное
колесо. Вероятно, для новых вопросов и отсрочек решения, но никогда нельзя
знать заранее. Поэтому держи радио включенным, но молчи, ясно? Насколько
можно судить, икрананкийцы не знают об этом средстве связи. Для нас это
козырь про запас. Если только им не рассказали земцы... Но нет, это
кажется невероятным. Их предки, высаженные лишь с небольшим количеством
инструментов, столкнувшись с необычной культурой, быстро забыли
отечественное искусство и потеряли технические навыки. Зачем собирать
пистолеты или делать что-то еще, если вы и так вдвое сильнее туземцев? За
исключением нескольких бытовых мелочей, люди не внесли ничего нового, и их
знания стерлись из памяти.
- Хорошо, - сказал Адзель. - Я уверяю капитана Патрика, что это
безвредная магия. Мне все равно как-то придется успокоить его. Удачи!
Фалькейн вернулся в гостиную и последовал за слугой вниз по длинным
коридорам и извивающимся аппарелям. Вокруг кипела деловая жизнь: слышны
были топот ног, голоса, шелест одежды и бумаг. Проходили икрананкийцы -
чиновники, торговцы, лакеи в ливреях, крестьяне в юбочках, скотоводы в
шляпах и сапогах, посетители издалека, даже купец из далеких, теплых,
солнечных стран в сверкающем драгоценностями плаще. Гул деловитой
озабоченности наполнял императорский дворец. Кухонные запахи напомнили
Фалькейну, что он голоден. Что и говорить, местная кухня восхитительна и
понравится Ван Рийну. Если только...
У входа в тронный зал стояли на страже четыре земца, одетые и
вооруженные так же, как и часовые у Железного Дома. Они не делали на
караул: здесь не были приняты подобные почести, а люди слишком презирали
туземцев, чтобы вводить их. Кроме земцев поблизости находилось около
дюжины тирутских лучников. Фалькейн подозревал, что их добавили в связи с
событиями в Рангакоре. Нельзя было винить Джахаджи в том, что он больше не
доверял своим гвардейцам.
И все же в его осторожности и недоверии было что-то параноическое.
Вместо того чтобы с радостью принять предложение Фалькейна о возвращении
захваченного города, он целую неделю лишь пристрастно расспрашивал его.
Поскольку император ничего не терял, согласившись на это предложение, его
нерешительность, по-видимому, объяснялась крайней формой ксенофобии. Но в
чем причина этого и как поступать дальше?
Проводник Фалькейна отбросил занавес, и Дэвид вошел в зал.
Джахаджи III ждал его на Звере - химере из позолоченной бронзы,
которую он оседлал. Фалькейн остановился на требуемой дистанции в семь
шагов (он подозревал, что эта дистанция давала возможность земцам,
находившимся в тронном зал
|
|
|
|
|
