- Находить формальные и неформальные поводы для более близкого знакомства - это азбука вашей профессии, - улыбнулась Лиза, покончив с салатом и закуривая, - на то вы и дипломат, чтобы легко общаться даже с теми, кто не хочет с вами общаться.

- И не скрывает этого, - добавил Красавченко, многозначительно улыбнувшись. Но тут же его лицо стало лирически-серьезным. Он перевел взгляд с ее губ на шею, и даже сглотнул при этом, и даже протянул руку, поправил выбившуюся прядь, - вам очень идет такая прическа, Лиза, - он резко убрал руку и немного покраснел.

"Вот у кого надо учиться властвовать собой, - подумала Лиза, наблюдая мастерски выразительную мимику дипломата, - будь я лет на пятнадцать моложе, поверила бы. А сейчас - фигушки".

- Анатолий Григорьевич, у вас неудачное пирожное? Вы совсем не едите.

- Все на вас смотрю, Елизавета Павловна. Пытаюсь понять, в чем секрет. И кажется, почти понимаю. Не в том дело, что вы красивы, умны, успешны, хотя это тоже важно. Вы излучаете здоровую энергию. Свет и тепло. Знаете, одни поедают энергию собеседника, другие, наоборот, щедро заряжают всех страждущих. Вот вы заряжаете. Отдаете. Вам этого никто не говорил?

"Ну, ты, батенька, загнул, - весело подумала Лиза, - идешь напролом. Любопытно бы узнать, что тебе на самом деле от меня нужно?"

- Спасибо, Анатолий Григорьевич. Мне редко говорят комплименты.

- Это не комплимент. Скорее, предостережение.

- Почему?

- Отдавая энергию, вы ее теряете. Вам надо как-то восстанавливаться, заряжаться. Есть много разных способов. Музыка, свежий воздух, спорт, секс. Впрочем, на все это у вас, вероятно, нет времени. Я знаю, как вы много работаете.

- Да, конечно, - рассеянно кивнула Лиза.

- И все-таки заряжаться надо.

- Я слушаю классическую музыку. Иногда катаюсь на горных лыжах.

- Этого мало, - он улыбнулся и откровенно облизнул губы.

"Дурак и пошляк", - устало прокомментировала Лиза.

- Кстати, насчет личной жизни, спорта, музыки и всяких увлечений, - продолжал Красавченко, - мой хороший знакомый, корреспондент голландского журнала "Фольксгарден", просил меня поговорить с вами о возможности интервью. Он пожилой человек, вполне интеллигентный. Его зовут Давид Барт. Он отнимет у вас не больше тридцати минут.

- Очень интересно, - Лиза натянуто улыбнулась, - он разве не может просто подойти ко мне в фойе, в перерыве? Я только и делаю, что даю интервью.

- Вы отвечаете на вопросы, касающиеся конференции, а он хочет поговорить с вами о другом. Его интересуете вы как личность, как женщина, если хотите...

- А если не хочу?

Лизу стал всерьез раздражать этот двусмысленный игривый тон.

- Ну, простите, возможно, я неудачно выразился. Хотя не вижу в этом ничего обидного. В общем, моему голландцу нужен неспешный, теплый, доверительный разговор. К тому же у него нет аккредитации. А вы, сами знаете, как свирепствует сейчас охрана из-за сербов и арабов.

- Я не отвечаю на вопросы, касающиеся моей личной жизни, - быстро проговорила Лиза.

- Елизавета Павловна, но это невозможно. - Красавченко удивленно поднял брови. - Вы простите меня, но для человека вашего уровня это выглядит глупо, по-детски. Вы все равно никуда не денетесь от этих вопросов. По статусу вам положено участвовать хотя бы изредка в разных ток-шоу, давать интервью именно на эту тему. Вы ведь умная женщина, вы понимаете, что, если ваша личная жизнь станет тайной за семью печатями, начнут складываться мифы. О вас такое придумают, что мало не покажется.

- Анатолий Григорьевич, мне совершенно безразлично, что обо мне сочиняют. Но я в праве не принимать личного участия в мифотворчестве о своей скромной персоне.

- Ну вот, у вас стало совсем другое лицо, - Красавченко тяжело вздохнул, - только что от вас исходило тепло, свет, а сейчас - брр... так холодно, лед в глазах, лед в голосе. Кто-то из журналисткой братии вас сильно обидел?

Несколько секунд она молчала и вдруг весело рассмеялась.

- Я похожа на самоубийцу?,

- Нет... Что вы имеете в виду? - на ее смех он ответил вежливой, недоуменной улыбкой.

- Обижаться на средства массовой информации, воспринимать их выпады всерьез - это медленный, но верный суицид. Такие вещи кончаются инфарктами, инсультами.

- Ну, тогда я тем более не понимаю, почему вы не хотите дать интервью голландскому корреспонденту.

- Потому, что именно из таких вот теплых доверительных разговоров и производятся мифы, дурно влияющие на общественное мнение. Особенно если интервью выйдет в свет на таком экзотическом языке, как голландский, в двойном переводе. Не исключено, что найдется какая-нибудь желтая газетенка, которая потом переврет мои слова как угодно. А если я вдруг не выдержу и подам в суд, то ответчик может сослаться на неточность перевода.

- Да, Елизавета Павловна, я слышал о вашей осторожности, но не предполагал ее масштабов, - Красавченко покачал головой, - даже для меня, матерого дипломата, это слишком. Ну, хорошо, а если я дам вам гарантию, что ни одной опасной темы голландец не затронет?

- В таком случае он не профессиональный репортер.

- Как раз наоборот, он настоящий профессионал. То есть он может интересно подать любую информацию, не обязательно скандальную.

- Для того чтобы любая, самая безобидная информация заинтересовала публику, . в ней должно содержаться нечто скандальное или хотя бы скабрезное - Это, к сожалению, закон жанра. Анатолий Григорьевич, вам это - очень нужно? - Она улыбнулась мягко, доверительно. Именно это ей больше всего хотелось узнать: чего на самом деле хочет от нее дипломат с пластмассовым