 няться, раз уж меня пригласили проходить, и вошёл в другую дверь. За ней оказалась небольшая комната. На стене висел ковёр, под ковром стоял диван, на диване лежал грудной младенец в чепчике и внимательно смотрел на свою соску. При виде младенца, а особенно его чепчика с характерными выступами по бокам, меня охватило просто неуёмное любопытство. Воровато прикрыв за собой дверь, я подошёл к ребёнку, развязал под его подбородком тесёмочку, и осторожно стянул чепчик с головы. Мне хватило одного мгновения, чтобы увидеть гигантские, превосходящие по размеру голову младенца уши, и в ту же минуту я надел чепчик обратно, завязал (надеюсь, не слишком туго) тесёмочку, и вернулся обратно в коридор. Мне пришлось простоять ещё минут пять, прежде чем Лопоухих соизволил выйти.
Выйдя, он смерил меня недовольным взглядом и пригласил в комнату. В комнате перед окном сидела та самая молодая женщина и тоскливо смотрела вдаль. При виде меня она поднялась и, не глядя мне в глаза, подала руку, пролепетав лишь:
- Лопоухих...
Мне стало ужасно стыдно, может, уши были самой большой трагедией в её жизни, но в то же время какое-то странное сомнение начало закрадываться ко мне в сердце. Впрочем, подумал я, можно предположить, что два самых лопоухих человека в мире встретились, поженились, и родили троих таких же лопоухих детей: мальчика, который спускался по лестнице (скажем, возвращался от друга, живущего этажом выше), девочку, что играла в песочнице, и младенца, который лежит сейчас в другой комнате и рассматривает свою соску. А фамилию... они могли придумать себе, хотя вряд ли, судя по тому, как они своей лопоухости стесняются. Ну, тогда эта могла быть наследственная фамилия, почему нет? Может, у них в роду были такие же лопоухие люди.
Успокоив себя таким образом, я потёр руки, и сказал, что готов осмотреть квартиру. Обрадовавшись, видимо, тому, что я повеселел, Лопоухих предложил мне пойти сперва познакомиться с соседкой, а потом уже осмотреть квартиру, учитывая, что соседка хотела присутствовать при осмотре. Я немного удивился, но согласился.
Мы вышли из квартиры, перешли лестничную площадку, и позвонили в квартиру напротив. Дверь открылась незамедлительно, будто соседка стояла и ждала, когда же мы позвоним. Она оказалась молодой, сильно накрашенной, и в шляпке. Шляпка меня очень насторожила. Пока соседка щебетала что-то про то, сколько времени знает Лопоухих, и как успела их полюбить, я всё время старался зайти сбоку, но так и не увидел никаких выпуклостей под шляпкой. Дощебетав, соседка сообщила, что её зовут Надей, и пошла вместе с нами обратно в двадцать четвёртую квартиру. На площадке я не удержался, и спросил как можно вежливей:
- Простите, Надя, а вы случайно не сестра госпоже Лопоухих?
До сих пор не понимаю, почему мне в голову пришёл такой вопрос. Но реакция Нади превзошла все ожидания. Она сразу сникла, опустила голову, и едва слышно сказала "нет", потом почти в тот же момент передумала, и сказала "да". Тут её
|
