|
 |
 |
|
|
|
Мистика, Звездные Войны и один парадокс массовой культуры
С. Корнев
|
 панков,
без вести пропавших пленников Империи
компьютерных игр, онанирующих через Интернет
виртуальных секс-маньяков, и т.д. и т.п.
Потенциальные вожди делезовских шизофреников
превратились в преуспевающих деятелей
масс-культуры. Вместо мировой революции мы
получили Prodigy и KLF. Правофланговые штурмовых
колонн подвизаются в роли дискотечных эм-си,
виртуальные пулеметчики-камикадзе, подменив
суррогатным акустическим терроризмом
навязчивое желание обрушить на эту толпу
свинцовый дождь, крутят виниловые диски у
диджейского пульта.
Все они "ускользнули", как того и хотел
Делез, но это ускользание было поставлено
капитализмом себе на службу. Поражает
трагическая наивность Делеза - особенно в
сравнении с Фуко. Обостренная чувствительность
Фуко позволила ему пойти дальше в размышлениях о
природе власти. В определенный момент Фуко
сменил пластинку и перестал говорить о
подавлении. Не Власть как подавление, а Власть
как соблазнитель и провокатор. Который
заставляет своих врагов делать собственными
руками работу Власти. Который даже их
"борьбу" с Властью и подавлением использует
в своих целях. И "подавление" и "борьба"
с ним - всего лишь средства и приманки Власти.
Сегодня орудие Власти - это свобода, это избыток
свободы, это море возможностей, которое она
обрушивает на человека - и заставляет забыть
одну-единственную возможность, ту настоящую,
которая одна только ему и нужна. Свобода, которая
дает человеку все, которая делает его всем, чем
угодно, - только не делает самим собой.8
Для того, чтобы почувствовать пропасть, которую
преодолел Фуко и не смог перепрыгнуть Делез,
огромное значение имеет текст "Желание и
наслаждение" (перевод которого помещен в 11
номер журнала "Комментарии"). Этот текст
оставляет трагическое впечатление, у особенно
чувствительного человека могут даже слезы на
глаза навернуться. Может быть, не стоило бы даже и
публиковать этот посмертный документ. Снова и
снова видно, как Делез пытается примирить
мечтания своей студенческой юности и тот мрачный
свет истины, который открылся Фуко. Он видит, но
боится видеть. Так и слышится сквозь строки в
этом тексте: "Как же так, Мишель... Так что же,
Мишель, это значит ..." - Невольно приходит на ум
разговор двух старых большевиков в 37 году.
И здесь нельзя не обратить внимание на последний
поступок Делеза. Смерть выдающихся людей всегда
имеет значени
|
|
|
|
|
