- Куда уж хуже...

- Ну, пределов нет, - жестко усмехнулся врач, - впрочем, один предел имеется. Летальный исход.

- Вы хотите сказать, у Феди опять настолько тяжелое состояние, что возможен летальный исход? - Нет, этого я не говорил. Жить он может еще долго. Другое дело, качество этой жизни. - Холодные ярко-голубые глаза впились в лицо, ощупали шею плечи. - Я каждый раз хочу сказать вам и не решаюсь. Мне кажется, вам бы стоило обследоваться у онколога. Могу порекомендовать отличного специалиста.

- Спасибо.

- Спасибо - да, или спасибо - нет?

- Нет.

- Ну, как знаете... Да, а где вы пропадали, если не секрет? Я тут пытался дозвониться вам, вас не было. Уезжали куда-то?

- Почему вы так решили?

- Обычно после десяти вечера вас всегда можно застать дома.

- Вероятно, что-то случилось с телефоном.

- Вероятно, - легко согласился доктор, хотя по глазам было видно, что не верит, - так вы уже починили телефон?

- Да, конечно. Теперь все в порядке. Вы мне пытались дозвониться потому, что у Феди случился припадок?

- Нет. Я же сказал, припадок случился сегодня утром. Дело в другом. Федя опять стал произносить кое-какие невнятные слова. Нянечка услышала.

- Подождите, - Егоров быстро прошел по палате из угла в угол, потом стал зачем-то застегивать халат, который был накинут на плечи, - давайте все сначала, пожалуйста, с самого начала.

- Да, собственно, ничего особенного не случилось, - пожал плечами врач, - ну, пробормотал опять несколько слов. Ни малейшего смысла.

- Как же?! - Егоров застегнулся до горла и тут же стал расстегивать пуговицы, одну оторвал и зачем-то протянул врачу на ладони. Тот молча взял и положил в карман. - Ну как же ничего особенного? - повысил голос Егоров. - Он ведь молчал четыре года. Только "омм", и больше ни малейшего звука. Вы меня уверяли, будто он никогда не заговорит. И вот пятнадцать дней назад он стал произносить слова, вполне внятные.

- Ну какие же внятные? - снисходительно улыбнулся врач. - Я отлично помню. Это был бессмысленный бред. Какой-то Желтый Лог, город солнца. Бред.

- Подождите. Не перебивайте меня. Вы тогда мне то же самое говорили. И уверяли, будто слова вырвались у него случайно и ничего не значат, ни о какой ремиссии не может быть речи. Вот если это повторится, тогда да. Ведь повторилось!

- Опять Желтый Лог и город солнца. Поймите вы наконец, ничего особенного не произошло, ничего не изменилось, даже наоборот. Ему стало значительно хуже после вашего последнего визита.. Кстати, пару недель назад вы приходили с молодым человеком по фамилии Ракитин. Он, случайно, не пишет детективы?

- С чего вы взяли? - отвернувшись, быстро спросил Иван Павлович.

- Просто он очень похож на писателя Виктора Годунова.

- Нет, он не писатель. Он мой друг и Федю знает с пеленок, вот и пришел навестить, просто так.

- Его видели несколько наших врачей и медсестер, и все сказали, что он похож на Виктора Годунова, вот я и спрашиваю, на всякий случай. Когда он пришел, спрашивать было неудобно. Именно тогда, при вашем друге Ракитине, Федя стал бормотать про Желтый Лог, и вы оба были так потрясены... Поймите меня правильно, я не хочу, чтобы у вас возникали напрасные иллюзии. Вы сами крайне измотаны, нездоровы. Ну подумайте, если с вами что-то случится, не дай Бог, Федя останется совсем один. Он никому, кроме вас, не нужен. Вот я сейчас вас начну обнадеживать, уверять, будто дело движется к ремиссии, а завтра случится еще один припадок. И что? Надежды рухнут. Вы уверены что ваша нервная система выдержит? Я не уверен.

- Я понимаю, - кивнул Егоров и вытащил из бумажника очередную купюру, - спасибо вам, доктор. Очень прошу, если он опять заговорит, сразу мне звоните, в любое время суток.

- Непременно. - Врач привычным жестом спрятал деньги в карман.

Егоров вышел в мокрый больничный сад, втянул ноздрями запах молодых липовых листьев. Федя опять заговорил, пусть врач что угодно думает, а Федя опять заговорил. Значит, он поправится. Теперь Егоров в этом не сомневался. Собственно, он никогда не сомневался в этом.

Сначала, вопреки здравому смыслу, он внушал себе простую наивную веру в то, что сын его будет здоров. Психиатр не прав. Иллюзии нужны человеку как воздух.

"Что толку в вашей жестокой правде, доктор? Зачем без конца повторять, что мой ребенок болен безнадежно, никогда не вернется к нему разум и умереть он может в любую минуту? - думал Егоров, шагая по мокрой аллее больничного сада. - Я не хочу знать эту вашу правду. Лучше бы вы врали мне. Я был бы сильнее и здоровей, я легче пережил бы эти четыре года.

Вы предлагаете мне обратиться к онкологу? Уверен, ваш хороший специалист найдет у меня какую-нибудь пакость и станет тактично намекать, что я скоро умру. Конечно, о таких вещах прямо говорят только близким родственникам. А у меня, кроме Феди, никого нет. Но ваш онколог, честный человек, наверняка найдет способ лишить меня всяческих иллюзий, как будто я стану от этого хоть немного здоровей". Здоровье ему нужно было сейчас, как никогда. И еще нужны были деньги.

Пенсия, которую выплачивал ему Аэрофлот, была совсем маленькой, но он ухитрялся жить на эту сумму. Имелись некоторые сбережения, оставшиеся от продажи дачи. Но они таяли с каждым днем. Из имущества у него, кроме квартиры, остался только старенький темно-лиловый "жигуленок". Пару лет назад Егоров думал, не пора ли продать старую жестянку, пока совсем не сгнила в гараже, но решил погодить. Сейчас машина может очень пригодиться, особенно такая, старенькая, неприметная. Если привести в порядок двигатель, потратить на это пару дней, жестянка еще поживет и послужит.

А больше продавать нечего. Устроиться