- Зоя Анатольевна, я просил вчера подобрать для меня газетные и журнальные публикации о творчестве Виктора Годунова. Мне обещали, что будет пресс-секретарь, у которого все это имеется.

- А что именно вас интересует? Вы хотите знать, были ли у Годунова недоброжелатели? Вы намерены искать убийцу среди критиков и журналистов? - насмешливо прищурилась редакторша.

Капитану не понравился этот тон. Он рассчитывал на простую любезность. На большее пока не мог. Формально дело возбуждено не было, и он не имел полномочий допрашивать сотрудников издательства. Но любезностью здесь и не пахло.

- Меня интересует личность погибшего, - произнес капитан как можно мягче, - а среди кого искать убийцу, если таковой существует, покажет следствие.

- Вы интересуетесь личностью писателя Годунова как должностное лицо или как поклонник его творчества? - вопрос прозвучал слишком уж насмешливо, почти по-хамски. Капитан растерялся. Он всегда терялся перед немотивированным хамством. Конечно, не на столько, чтобы это стало заметно со стороны.

- Как должностное лицо, - произнес он и заставил себя улыбнуться. - Но, насколько мне известно, нет никакого следствия. Ракитин погиб в результате несчастного случая.

- Обстоятельства гибели Ракитина выясняются в оперативном порядке, - быстро произнес капитан.

- То есть это допрос? - уточнила редакторша без всякой улыбки. - Это сбор оперативной информации, - капитан расслабленно откинулся на спинку стула.

- Так я не поняла, я обязана отвечать на ваши вопросы или нет?

- Ну, в общем, да, обязаны, - кивнул Леонтьев, - постольку, поскольку каждый гражданин обязан оказывать посильное содействие сотрудникам правоохранительных органов.

Редакторша нервным жестом выбила сигарету из пачки. Леонтьев щелкнул зажигалкой и достал свои сигареты. Несколько секунд молчали. Наконец Астахова произнесла задумчиво и вполне миролюбиво:

- Никита Юрьевич был очень замкнутым человеком. Мы совсем мало общались. Он привозил дискеты с готовыми романами, потом забирал корректуру. Здравствуйте - до свидания. Вот и все.

- Когда вы его видели в последний раз?

- Давно. Больше месяца назад. Он заехал получить деньги за дополнительный тираж.

- Гонорары ему выплачивали в бухгалтерии? - спросил Леонтьев.

- Да, как положено, - буркнула Астахова, и стало ясно, что меньше всего ей хочется касаться темы авторских гонораров. Ну ладно. Не хочется, так и не будем пока.

- Он работал над каким-нибудь новым романом?

- Вероятно, да.

- Вероятно? То есть точно вам это не известно? - искренне удивился Леонтьев. - Разве не было никакого договора? Его последняя книга вышла совсем недавно. Сколько времени проходит от момента сдачи рукописи до выхода книги?

- Полтора-два месяца. Но дело в том, что Ракитин писал медленно и мало. И никаких предварительных договоров у нас не было. Договор заключался на готовое произведение. Мы покупали права.

- Но у вас же есть перспективный издательский план. Вам должно быть известно, начал ли автор работу над новой книгой и когда закончит, хотя бы приблизительно...

- Да, это обычная практика. Но с Ракитиным было по-другому, - быстро проговорила дама. Пожалуй, слишком быстро. И Леонтьев автоматически отметил, что здесь - еще одна болевая точка. "Ладно, давайте опять сменим тему", - легко согласился про себя капитан и спросил:

- Зоя Анатольевна, скажите, а чем плоха фамилия Ракитин?

- Вас интересует, почему Никита Юрьевич взял псевдоним?

- Да. Если это не секрет, конечно.

- Никакого секрета, - устало вздохнула редакторша и взглянула на часы, - у нас есть автор Никита Ракитов, он печатается в той же серии. Вот мы и предложили Никите Юрьевичу изменить имя.

- А кто придумал это сочетание "Виктор Годунов"?

- Разве сейчас это так важно?

- В принципе нет. Меня интересует, не было ли для него это проблемой? Все-таки печататься под чужим именем...

- А что такого? У нас почти все авторы под псевдонимами.

- И этот, Никита Ракитов, тоже?

Редакторша вспыхнула. Краска залила ее щеки под слоем пудры, но всего на секунду. Она вскинула голову, тряхнула ухоженными ярко-рыжими волосами.

- Да. Это тоже псевдоним.

"О Господи, неужели еще одна болевая точка?" - удивился капитан. Разговор все больше напоминал прогулку по минному полю. Леонтьев в очередной раз решил сменить тему.

- Кто первый читал рукопись нового романа?

- Мы делали по две распечатки с дискеты. Одну брала я, другую - коммерческий директор.

- Никиту Юрьевича интересовало ваше мнение?

- Да, он спрашивал, понравился ли роман. Но больше из вежливости. - Как он относился к критике?

- К любой критике?

- Ну, к нашей, во всяком случае. Если у меня или у коммерческого директора возникали какие-то вопросы по тексту, он всегда очень внимательно выслушивал, потом иногда вносил исправления.

- И не пытался спорить, отстаивать свою точку зрения?

- Нет.

- То есть безропотно менял в тексте все, на что вы указывали?

- Вы меня неправильно поняли, - в голосе редакторши опять засквозило раздражение, - он никогда не принимал замечания, которые касались стиля, психологии героев, основных сюжетных линий. Не возражал, но и не принимал. Но у всякого автора могут быть неточности, чисто технические. Когда такой большой объем текста, человек может упускать незначительные детали. А Ракитин к тому же отказался от редактора.

- Почему?

- Его не устраивал уровень редактуры.

- А что, у вас