У Павлика Попова под рубахой вместе с нательным крестом висел на шнурке холщовый мешочек. Там хранился алмаз. Когда Павлик бегал, камень подпрыгивал на шнурке, тяжело, больно бил в грудь.

Весна 1830 года на Урале была ранняя, быстрая, после майского половодья наступила настоящая тяжелая жара. В начале июня грозы гремели почти каждый день.

Павлик возвращался из соседнего поселка, гроза застала его в открытом поле. Громовые раскаты раскалывали землю, как пустой орех. Дождь все не начинался, и от этого было еще страшней. Пропотевшая рубашка холодила кожу. Павлик бежал, и камень бил его в грудь. До деревни оставалось всего ничего, в белом блеске .молнии он успел различить угольно-черный силуэт заброшенной деревянной часовенки, и тут страшная жгучая боль пронзила его насквозь. Он упал в дорожную мягкую пыль и потерял сознание.

Очнулся он оттого, что совсем близко, вслед за громовым раскатом, прямо над головой раздалось оглушительное конское ржание. Дождь шел стеной, и сквозь его пелену Павлик различил вздыбленный черный силуэт, страшную оскаленную морду. Конские копыта зависли над ним, били воздух, пронизанный тугими струями ливня. Павлик вскрикнул, попытался вскочить, но не смог.

- Кес ке се?! О, мон дье, повр анфан! Читьо слючилось, бьедное дитя? - прозвучал рядом высокий женский голос.

Графиня Ольга Карловна Порье возвращалась с утренней конной прогулки. Она не боялась грозы, ей нравилось скакать на своем вороном Адамисе сквозь ливень. Графиня едва успела остановить коня, заметив лежащего на дороге крестьянского мальчика-подростка. Сначала ей показалось, ребенок мертв, но, спрыгнув на землю и склонившись над ним, графиня обнаружила, что он дышит и глаза его широко открыты.

- Что слючилос? - спросила графиня, с трудом выговаривая русские слова.

- Молнией меня убило, ваше сиятельство, - морщась от боли и слизывая с губ дождевые капли, объяснил Павлик. - Убиль! О, мон дье! - воскликнула графиня, вскочила в седло, пришпорила коня и поскакала за помощью.

Павлика в экипаже графини привезли к ней в дом. По дороге он тихонько постанывал, но сознания не терял. Молния была ни при чем, просто он споткнулся о большой камень, упал и раздробил колено. Однако графский лекарь немец Риббенбаум, осмотрев мальчика, сообщил, что, кроме повреждения ноги, есть еще несомненные признаки воздействия природного электричества. Ребенок пострадал от молнии, и наилучший способ лечения - закопать его на несколько часов в сырую землю.

- Се терибль! Се де ла барбари! - ужаснулась графиня. - Повр анфан! Же не ле перметре па! Я нье позьволью мучить ребьенка! - и стала горячо спорить с доктором, проявляя при этом удивительные познания в медицине.

На шум явился граф. Он тут же узнал Павлика и рассказал, что именно этот мальчик год назад нашел на прииске первый алмаз.

- О, мон дье! Анпосибль! - воскликнула графиня. - Се ле гарсон ки а трове ле дьямон!

Закапывать в землю Павлика не стали. Графиня решила сама заняться его коленом, приказала принести нутряного сала, винного уксуса и душистой соли.

- Кес ке тю а? - ласково спросила она, заметив холщовый мешочек у него на груди. - Пюи ж ле вуар?

- Ваше сиятельство, это... это бабушка от сглазу привязала, - испуганно зашептал Павлик.

- Кес ки э ариве а во зье? Чтьо у тьебя с глязам?

- Глаза у меня здоровые. Это, ваше сиятельство... - Павлик не знал, что сказать, готов был заплакать и вдруг выпалил красивое французское слово: - Сувенир! Это сувенир, сударыня!

- О, сувенир! - обрадовалась графиня. - Пьюи же ле вуар? - она подцепила ногтем грубую нитку, которой зашит был мешочек.

- Me се ле дьямон! Это алмаз, и такой крюпний! Ти у краль дьямон на прииск?

- Нет, ваше сиятельство. Я не крал. Его наша курица снесла! - сообщил Павлик, безнадежно, горестно всхлипнув. - Ла пуле? Анпосибль!

В качестве экспертов и судей были немедленно призваны граф, минералог Шмидт, графский управляющий господин Брошкин. Шмидт, осмотрев кристалл, заявил, что в камне не менее сорока карат, чистота удивительно высокая, нет никаких изъянов, а что касается истории с курицей, то это похоже на правду.

Куры питаются твердым зерном. Камни в их желудках способствуют пищеварению, поэтому им нравится клевать камни, все равно какие.

Этим пользуются рабочие, чтобы выносить камни с приисков. Один ученый коллега рассказывал господину Шмидту историю о том, как "куриное" воровство процветало на знаменитом изумрудном прииске Чивор в Колумбии. Рабочие-индейцы. попросили разрешения брать с собой на работу по нескольку курочек, якобы для того, чтобы подкармливать их остатками пищи. Несушки мирно паслись на прииске, до тех пор, пока один из надзирателей не обратил внимания, с каким аппетитом птички склевывают камни. Группу рабочих, которая в тот день отправлялась с прииска домой, задержали, птичек выпотрошили. Их желудки были набиты отборными изумрудами.

- Ла пуле! Се манифик! - воскликнула графиня.

- Почему вы не предупредили об этом раньше, месье? - недовольно спросил граф минералога.

Павлик Попов с перевязанным коленом и с десятью рублями за пазухой был отправлен домой, в деревню. Графиня решила, что среди ее коллекции драгоценных камней этот алмаз - самый интересный, у него забавная и таинственная судьба. Таким алмазам принято давать имена. Сначала она хотела назвать его "Ла пуле" - курица, но потом решила, что это звучит грубо, и лучше будет назвать камень в честь мальчика - алмаз Павел.

Граф распоряди