- Зачем? Я и так знаю, кто это сделал. И вы знаете.

- Мало ли что мы с тобой знаем. А вдруг да ошибаемся? И вообще, слишком уж спокойную жизнь ты ему устроила. Он тут, понимаешь ли, самый умный, самый хитрый, самый удачливый, все у него получается, как он хочет или как ему его хозяева велят, а мы с тобой ушами хлопаем и послушно идем у него на поводу, как безмозглые телята. Пора подергать его за нервные окончания, а то кабы не заподозрил чего-нибудь. Он - работник опытный, прекрасно знает, что гладко бывает только на бумаге, а в жизни обязательно что-то срывается, идет наперекосяк. Пусть развлечется, поломает голову: в чем же он ошибся.

- Все равно не понимаю, - она пожала плечами. - На что он рассчитывал? Я давным-давно могла обнаружить, что телефон не работает. Это чистая случайность, что мне самой не надо было сегодня никуда звонить.

- И что бы ты сделала, сняв трубку и не услышав гудок?

- Не знаю. Наверное, попросила бы кого-нибудь посмотреть, в чем там дело.

- Кого именно?

Настя усмехнулась.

- Вы правы на все сто процентов, Виктор Алексеевич, я как раз к нему и обратилась бы. Во-первых, его кабинет рядом, следующая дверь после моей. Во-вторых, все знают, что он хорошо разбирается в аппаратуре и в бытовой технике. Ему постоянно приносят кофемолки, фены, электробритвы и прочую дребедень и просят починить. У него, кстати, и набор отверток есть, этим набором тоже все пользуются. Так или иначе, но мой испорченный аппарат мимо него не прошел бы.

- Вот-вот, - подхватил Гордеев, - он сам бы стал его смотреть и сказал бы тебе, что там такая хитрая неисправность, которую сразу устранить нельзя, нужна одна редкая деталька, и завтра он специально для тебя эту детальку из дома принесет и все починит. А сегодня тебе придется потерпеть без телефона.

- Ясно. Он не хочет, чтобы мне кто-то дозвонился из города. Причем не наш сотрудник, который меня может искать по десятку разных телефонов, в том числе и по вашему, а кто-то вроде свидетеля, у которого обычно есть только один номер, в этом кабинете. Сама-то я, если нужно, могу позвонить и с другого телефона. Как вы думаете, Виктор Алексеевич, от кого он меня оберегает? От Карташова?

- Все может быть. У тебя бутылка есть?

- Чего?

От изумления брови у Насти поползли вверх.

- Бутылка. Со спиртным. И что ты за сыщик, Каменская? Сплошное недоразумение. Ни отвертки у тебя нет, ни бутылки. Ладно, сам принесу.

Через несколько минут в комнату к Насте начали стекаться сотрудники.

Многих на месте не было, известно же, что оперативника ноги кормят. Но человек семь все же набралось. Последним вошел Гордеев, торжественно неся в руках бутылку шампанского и полиэтиленовую сумку, в которой выразительно звякали стаканы.

- Друзья мои, - прочувствованно начал он, - у нас сегодня маленький праздник, именины всех тех, кого назвали в честь святой мученицы Анастасии. Поскольку наша Настасья не любит праздновать день своего рождения, давайте поздравим ее в день именин. И пожелаем ей еще много лет оставаться такой же юной и умной.

- И ленивой, - подсказал Юра Коротков.

Все дружно захохотали. Колобок открыл шампанское и разлил по стаканам.

И зазвонил телефон.

- Это папа, - услышала Настя в трубке голос Андрея Чернышева. - Я тебя поздравляю, доченька.

Он не сдержался и хихикнул.

- Спасибо, папуля, - она счастливо улыбнулась. - Мне очень приятно, что ты помнишь... А мы с Лешкой поспорили, вспомнишь ты или нет... Ага, на бутылку коньяку. Он каждые полчаса звонит сюда и спрашивает, поздравил ты меня или нет... Нет, папуля, это как раз я думала, что ты не вспомнишь. Так что он выиграл...

К концу разговора Андрей на другом конце провода уже давился от хохота.

- Я проиграла. - Настя скорчила трагическую мину. - Придется покупать коньяк.

- А что, в магазин идти лень? - снова послышался голос Короткова.

Все посмеялись, допили шампанское, по очереди расцеловали Настю и разошлись. Но сколько ни всматривалась она в одно из лиц, на нем не было и следа недоумения, испуга, растерянности. На нем не было ничего. Ни внезапной бледности, ни лихорадочного румянца. И улыбка не была вымученной, и голос не дрогнул. Значит, это не он? А кто же? Ее внимание было приковано к одному-единственному лицу, а на другие она и не посмотрела. А зря.

Оставшись одна, она опустилась на стул и обхватила голову руками.

Значит, их двое. Колобок был прав с самого начала, когда говорил: может быть, их несколько, а может, и все.

Она тогда не приняла это всерьез, и когда нащупала одного, то сгоряча решила, что он - единственный и других нет. Она опять ошиблась. Их двое. Двое. "Как минимум двое", - поправила она себя. Теперь она готова поверить и в то, что их больше. А может быть, все? Бог мой, как чудовищно это звучит!

Ей удалось взять себя в руки и вернуться к спискам жителей Москвы, носящих вышеупомянутую, отнюдь не редкую фамилию Градов. Она методично вычеркивала из перечня людей, не подходящих по возрасту. Вдруг что-то резануло ей глаза. Она зажмурилась. Под сжатыми веками в кромешной тьме носились противные желтые мушки. От зрительного напряжения глаза начали слезиться. Настя намочила носовой платок водой из графина и, запрокинув голову, положила его на лицо. Стало немного легче.

Бросив мокрый платок на батарею, она вновь уставилась на очередного Градова, Сергея Александровича, проживающего по адресу... Чем-то этот адрес ей не нравился. Да что же это с ней? Адрес как адрес, улица, дом, корпус, квартира. Не хуже других.

Она опять закрыла глаза и попыталась подумать о чем-нибудь другом. О Леше, о потрясающих жареных цыплятах, которые готовит отчим, о коньяке, который можно не покупать... Федеративный проспект, дом номер... Брысь, пошел вон, странный адрес, не отвлекай меня. Надо на всякий случай позвонить папе, не исключено, что вечером она поед