- Сколько времени вы знакомы с этим вашим, - дежурный крякнул и поморщился, - сожителем?

- Семь дней.

- То есть всего неделю?

- Вам кажется, это слишком короткий срок, чтобы узнать человека? - прищурилась старуха. - Но у меня жизненный опыт, а вы еще слишком молоды, миленький мой, вам рано судить о таких вещах.

- Я и не сужу, - успокоил ее дежурный. - Где и как вы познакомились?

- В аптеке. Он хотел получить по рецепту свои лекарства. Ему полагается бесплатно. Но оказалось, рецептик у него какой-то неправильный. Он стал объяснять, что без таблеток никак не может. В общем, я помогла ему, попросила за него. Меня там девочки знают, отпустили ему таблеточки. Он так благодарил, так благодарил... Вышли мы вместе, а потом оказалось, что ночевать-то ему, бедненькому, негде.

- И вы его пустили к себе?

- Я его полюбила сразу. С первого взгляда. Вы не представляете, миленький мой, какая это высокая страсть, какие чистые чувства...

- Фамилию, значит, не знаете, а дата рождения вам все-таки известна?

- С его слов. Он сказал, ему тридцать шесть лет.

- А вам, пардон, семьдесят? И значит, он вам приходится сожителем?

- Почему бы и нет? Посмотрите на меня, разве я выгляжу на свой возраст? - Кудиярова привстала с лавки, повертела головой, кокетливо поправила волосы. - У меня душа совсем юная, девичья. И Антосик это чувствовал. Любви, как сказал один генерал в опере Чайковского, все возрасты покорны.

- Ну хорошо, - согласился дежурный, - покорны так покорны. А где он проживает, этот ваш Антосик? Документы вы его видели?

- Не надо так его называть. Это очень интимно. Для вас он Антон, - старуха вскинула, подбородок и прикрыла глаза. На веках были жирные, ярко-бирюзовые полоски теней. - Проживает он у меня, документы его мне ни к чему. Он любит меня. И я не позволю вам примешивать к высоким чувствам всякие бюрократические формальности. Послушайте, а почему вы не спрашиваете, как он выглядит? Я уже подозреваю, вы просто морочите мне голову и не собираетесь его искать.

- Хорошо, - вздохнул дежурный, - как он выглядит?

- Высокий. Очень красивый. Плечи широкие лицо мужественное, благородное. Глаза голубые, как небо. Волосы цвета спелой ржи. Одет был в брюки и свитер, синенький такой, в резинку, а сверху куртка черная, джинсовая. Найдите его, товарищ милиционер, заклинаю вас! - старуха драматически заломила руки. - Я чувствую, он попал в беду. Он такой чистый, доверчивый...

Ночь близилась к концу, а старуха все сидела. Дежурный почти забыл о ней, когда она внезапно произнесла, как бы размышляя вслух:

- Ужасно, когда умирают молодые. Особенно так, в огне, заживо. Или он уже был мертвый, когда начался пожар? Не знаете?

- Что? - вскинулся дежурный.

- В нашем доме был пожар, в соседнем подъезде, - стала терпеливо объяснять старуха. Там погиб молодой человек. Он жил у этой хиппи-художницы, Зинка ее зовут. Маленькая такая, шустрая. Жил себе тихо, а квартиру-то Зинке все-таки спалил. Ну и сам сгорел, бедненький.

- Когда исчез ваш сожитель? Десятого мая? - Сон будто рукой сняло.

- Именно десятого. За несколько часов до пожара.

- А проживаете вы по адресу Средне-Загорский, дом 40?

Дом этот был одним из самых неблагополучных в микрорайоне. Бывшее общежитие ПТУ кое-как отремонтировали, из комнат сделали квартиры гостиничного типа. Там ютилось много всякой полууголовной швали. Именно там в ночь с десятого на одиннадцатое мая произошел пожар.

Погиб один человек. К моменту приезда пожарных труп был в ужасном состоянии, однако установить личность не составило труда. Документы уцелели. В жестянке на подоконнике был обнаружен паспорт на имя Ракитина Никиты Юрьевича, 1960 года рождения, проживающего в Москве, правда, адрес там значился совсем другой.

Чуть позже на место происшествия явилась еще и бригада оперативников УВД Юго-Восточного административного округа, но потом вроде бы решили, что оснований для возбуждения уголовного дела нет. Никаких признаков преступления окружные криминалисты не обнаружили. Несчастный случай. Пожар. Правда, висок погибшего был пробит тяжелым тупым предметом, но эксперт уверял, что рана не могла быть нанесена другим лицом.

Возгорание произошло от разлитого керосина. В доме часто вырубали свет, и жильцы держали керосинки. Ракитин получил сильнейшую электротравму, возможно, от нее и скончался либо потерял сознание, а потом задохнулся продуктами горения. Падая, он шарахнулся виском об угол каменного подоконника. В общем, криминалом там не пахло.

- Вы слышите меня, миленький? - повысила голос старуха. - Я же указала адрес в заявлении. Вы что, невнимательно читали?

- Нет, я очень внимательно читал, просто...

- Тут все непросто, молодой человек! Тут все очень непросто! Антосик исчез в тот самый день и час, когда вспыхнул пожар. Это знамение. Это символ. Огонь поглотил мою любовь, - старуха вдруг красиво, совсем театрально зарыдала.

"А не твой ли Антосик замочил этого Ракитина? - с тоской подумал дежурный. - Елки, не хватало еще одной "мокрухи" на наше отделение. Ведь округ таким поганым "глухарем" заниматься не станет, скинут нам, в район, на "землю".

У дежурного заныли зубы. Конечно, не ему придется надрываться с "глухарем", распутывать безнадежное уголовное дело, которое может быть возбуждено по вновь открывшимся обстоятельствам. Но ребята-оперативники не простят ему, что вовремя не выставил сумасшедшую бабку. А она, между прочим, не такая уж и безумная. Вполне вменяемая. И показания ее наверняка будут признаны действительными.