Глава: 28
н. Какой
был первый экзамен?
- Математика. А на сотовый он тебе пытался дозвониться, но...
- Гриша, давай мы с тобой позже это обсудим. Сейчас мне надо побыть
одной.
- Я уже сказал, это невозможно.
- Но я ведь не арестована. Я не могу тебе верить, когда за мной
постоянно следят, не оставляют ни на секунду, шага не дают ступить.
Это оскорбительно, в конце концов, и для меня, и для тебя тоже.
Он молчал довольно долго, потом откашлялся и произнес:
- Тебя охраняют, а не следят. Хорошо. Передай трубку Костику.
- Да... Я понял, Григорий Петрович. Да, конечно, - кивнул Костик,
выслушав короткий монолог своего шефа, и вернул телефон Нике.
- Ты можешь зайти к родителям Никиты. Но только на несколько минут.
Иначе опоздаешь на самолет. Ребята подождут тебя в машине у подъезда.
- Спасибо, Гришенька. - Она нажала кнопку отбоя и бросила телефон в
отрытую дверь, на заднее сиденье "Мерседеса".
Площадь продолжала жить своей обычной жизнью, небольшая толпа зевак
рассосалась, "Скорая" увезла Зинулю, движение возобновилось.
- Мы подвезем вас к подъезду, - любезно предложил Костик, но Ника уже
рванула в переулок, не оглядываясь. Сумка тяжело болталась на плече.
Вбежав во двор дома Ракитиных, она прошмыгнула между ракушками,
пересекла открытую спортивную площадку, поднырнула под рваную сетку,
выбежала в параллельный переулок, подняла руку. Остановилась бежевая
"Волга".
- Савеловский вокзал. Сорок, - произнесла Ника, усаживаясь на заднее
сиденье и пытаясь отдышаться.
- Очень спешим? - спросил, обернувшись, пожилой благообразный
водитель.
- Да. Очень.
- Тогда пятьдесят.
- Хорошо, только побыстрее, пожалуйста. "Волга" тронулась, Ника
откинулась на мягкую спинку сиденья, закрыла глаза. Слезы текли сами
собой, она ничего не могла поделать. Супергерои в таких случаях
стискивают зубы, двигают желваками, сжимают кулаки, кусают губы и
костяшки пальцев. Ника просто плакала, безутешно, совершенно
беззвучно. И не видела, как выруливает сзади, из-за поворота,
темно-лиловый "жигуленок".
- Простите, я опоздал, - сказал капитан Леонтьев, переступая порог
квартиры Ракитиных, - к сожалению, у меня совсем мало времени. Зинаида
Романовна уже пришла?
- Вы знаете, до сих пор нет. Честно говоря, мы уже начали
беспокоиться.
Ольга Всеволодовна Ракитина, царственная высокая дама с тяжелым
серебристо-седым узлом на затылке, проводила капитана в гостиную.
- Она звонила часа три назад, - добавил Юрий Петрович.
Капитан машинально отметил про себя, что Никита был больше похож на
мать, чем на отца. У отца лицо круглей, тяжелей, темные глаза, черные,
с проседью, волосы.
- Не знаете, откуда она звонила? - спросил капитан, усаживаясь в
кресло. - Дело в том, что я ее потерял. Она важная свидетельница.
- Звонила она от своей подруги. Вы ее вряд ли знаете. Чай? Кофе?
- Спасибо, кофе, если можно.
Ольга Всеволодовна кивнула и ушла на кухню. Капитан остался наедине с
Ракитиным-старшим. Несколько секунд оба молчали. Наконец,
откашлявшись, Ракитин спросил хрипло:
- Простите, Андрей Михайлович, прежде всего мне бы хотелось узнать,
все-таки ведется какое-то расследование или нет? В прокуратуре сказали
совершенно однозначно, что произошел несчастный случай и никакого
следствия не будет.
- Да, все так, - кивнул капитан.
- Но вы, если я правильно понял, не согласны с официальной версией?
- Не согласен.
- То есть вы пытаетесь вести расследование самостоятельно?
- Ну, не совсем. Я все-таки должностное лицо, не частный сыщик. Я
собираю оперативную информацию. Думаю, дело будет возбуждено по вновь
открывшимся обстоятельствам.
- Но как же? Ведь никаких следов уже не осталось. Нельзя даже
идентифицировать, опознать труп... это безобразие с кремацией...
Знаете, мы привыкли в нашей стране ко всему, нас ничем не удивишь,
однако чтобы такое варварство...
Если бы у капитана было больше времени, он, возможно, и поговорил бы с
Юрием Петровичем подробней об этом варварстве. Но Леонтьев спешил. У
него осталось минут сорок, не больше.
- Юрий Петрович, простите, мне бы хотелось осмотреть кабинет Никиты
Юрьевича и проверить его компьютер.
- В каком смысле - проверить?
- Я должен знать, над чем он работал в последнее время.
- Никита никому не разрешает подходить к своему компьютеру, - сообщила
Ольга Всеволодовна, поставив на журнальный стол поднос с кофейником и
чашками.
- Оля, перестань. Ты же понимаешь, это необходимо, - быстро произнес
Ракитин.
- Не знаю, не знаю, - Ольга Всеволодовна покачала головой, - я никому
уже не могу верить. Вот сахар, пожалуйста, - она любезно улыбнулась
капитану.
- Оля! - сверкнул на нее глазами Юрий Петрович.
- Простите, Ольга Всеволодовна, а почему? - мягко поинтересовался
капитан. - Почему вы некому не можете верить?
- Знаете, я раньше не любила всех этих досужих разговоров о том, какая
у нас ужасная, коррумпированная милиция, но сейчас, после того, что
произошло с моим сыном...
- Оля! - простонал Юрий Петрович.
- Юра, у меня нет оснований верить в чье-либо бескорыстное участие, -
произнесла она тихо и одарила капитана холодной любезной улыбкой, -
прошу меня извинить.
- Вы, Андрей Михайлович, простите ее, - развел руками Ракитин, когда
она вышла, - Ольга Всеволодовна пережила тяжелейший шок. Вам
действительно надо заглянуть в кабинет, посмотреть, что там у Никиты
творится в компьютере. Мы ведь ничего не понимаем в этой машине,
Никита приучил нас, что нельзя близко подходить. На самом деле для вас
здесь будет много интересного, я не сомеваюсь.
- Юра, можно тебя на минуточку? - Ольга Всеволодовна опять холодно,
любезно улыбнулась капитану. - Извините еще раз.
- Откуда ты знаешь, что этому человеку можно верить? - услышал
Леонтьев ее быстрый, громкий шепот. - Ты его впервые видишь и считаешь
возможным подпускать к компьютеру! Ты что, думаешь, он вот т
|