 ределенном смысле, оно равносильно возвращению в Эдем), народ Израиля теряет свое предназначение, поклонившись литому идолу. Утратив дар совершенной полноты, выделявший его из мира, еврейский народ должен теперь вновь отправиться на поиски Избавления - своего и мира. Четвертая катастрофа - разрушение Храма и галут. Храм - это тоже своего рода Эдем, фокус трансцендентности, пристанище Шехины, где она явлена миру. Грехи Израиля навлекают на Шехину изгнание, подобное "разбиению сосудов". Бесприютная святость питает зло. Скиталица Шехина попадает в руки сил, паразитирующих на ней, и эти силы рвутся к мировому господству. Они достигают его, а святость, оставшаяся Израилю, скорбит, и лицо ее скрыто во мраке изгнания. Шехина обречена изгнанием не только на неизвестность, забвение - "ноги ее нисходят к смерти, на преисподнюю опираются стопы ее"16. Она вынуждена питать мировое зло. А тем временем человеческие грехи и грехи Израиля делают кромешную тьму вокруг Шехины еще более непроницаемой: "Я согрешил, а на него наложены оковы".
В сказках рабби Нахмана такое положение выражают несколько метафорических образов, особенно - потерянная царская дочь, преследуемая и израненная, изгнанная, падшая Шехина. Поскольку сущность у всех падений одна, неудивительно, что вопреки историческим различиям они соединяются в единой аллегории. В этой аллегории звучат и многие другие мотивы, и полифония взаимно обогащает их всех.
Архетипичность образов
Герои всех историй, сочиненных рабби Нахманом, - конкретные люди, но за каждым стоит насыщенный смысловой ряд, символика которого раздвигает горизонты художественного образа за пределы литературы. Кстати, образы еврейской литературы, от Писания до Каббалы, вообще чрезвычайно многолики, и каждый служит своего рода архетипом. Еще Маймонид, основываясь на принципе: "Деяния праотцев - знамение для потомков", введенном мудрецами древности, разработал универсальный подход к истолкованию соответствующих мест Писания. В позднейшей каббалистической литературе любой, даже сугубо исторический персонаж Библии включен в мировой ансамбль, в единую символическую систему. "Содержание человека равно содержанию мира", - сказано в "Пиркей де-рабби Натан", и тем более это относится к великой личности, отражающей и вмещающей весь мир. В Каббале особенно распространено использование библейских личностных символов в учении о сфирот (и даже в учении об Откровении). "Семь пастырей мира" обозначают семь последних сфирот в таком порядке: 1. Авраам - Милосердие. 2. Ицхак - Мужество. 3. Яков - Любовь. 4. Моше - Слава (также Разумение). 5. Аарон - Величие. 6. Иосиф - Основание. 7. Давид (иногда Рахель) - Царственность.
Неудивительно, что библейские персонажи, либо намек на них, связаны у рабби Нахмана со сфирот, которые они символизируют.
Связь между человеком и миром, человек как микрокосм, вмещающий целый мир, - одна из основополагающих идей каббалы. В хасидизме она получила дополнительное развитие, ибо хаси
|
