Глава: 24
 ; - Да ничего особенного. Просто хотела, чтобы я сдался.
- Думаю, она хотела гораздо большего. Когда-то она была твоей
женщиной, правда?
- Да, - ответил Хольгер бесстрастным тоном.
- Она мгла бы обеспечить тебе жизнь в роскоши.
- Я сказал ей, что предпочитаю остаться с тобой.
- Ох, любимый мой, - шепнула она. - Я... я...
Он слышал, что девушка пытается сдержать слезы, и спросил.
- Что с тобой?
- Ох, сама не знаю. Я не должна быть такой счастливой, а особенно
сейчас, правда? Но я... Но я ничего с собой поделать не могу... - она
утерла слезы краешком изодранного плаща.
- Но... Я думал, ты и Сарах...
- Он? Конечно, он очень милый. Но неужели ты и вправду думал,
Хольгер, что у меня есть и другие намерения, кроме как отвлечь его
внимание от тебя и твоей тайны? Неужели ты ревновал? Но разве отыщется
девушка, способная предпочесть тебе другого?
Хольгер вперил взгляд в Полярную Звезду.
Алианора глубоко вздохнула и положила руки ему на плечи.
- Давай об этом никогда больше не вспоминать, - сказала она
категорическим тоном. - Но вот если я увижу, Хольгер, что ты
заглядываешься на кого-то, тебе придется плохо...
Он резко натянул поводья, остановил коня, крикнул:
- Сарах! Проснись!
- Что такое? - схватился за саблю сарацин.
- Наши лошади, - сказал Хольгер, думая совсем о другом. - Они падут,
если не дать им передышку. Отдохнув с часок, мы сможем ехать гораздо
быстрее.
Лицо Сараха казалось овальным пятном, его доспехи - матовым
отблеском. Но видно было что он останавливает коня.
- Не знаю... Если Моргана пошлет погоню, наши кони, думаю, найдут в
себе силы помчаться вихрем. С другой стороны... - он пожал плечами. - Будь
по-твоему.
Они спешились. Алианора прильнула к плечу датчанина. Хольгер кивнул
сарацину, надеясь, что тот не расценит этот жест как чрезмерно
самодовольный. Сарах сначала выглядел безмерно удивленным, потом широко
улыбнулся:
- Желаю счастья, друг мой, - раскинулся в траве и принялся
насвистывать что-то.
Хольгер с Алианорой ушли далеко. Датчанин забыл о боли и усталости.
Он слышал стук своего сердца, ничуть не учащенный - размеренные, сильные
удары, отдававшиеся во всем теле. Они с Алианорой остановились, взялись за
руки и молча смотрели друг на друга.
Серебристо светила луна, круглая, покрытая кое-где тенями. По небу
летели редкие облака, осветившиеся по краям, меж ними блистали звезды.
Ветер назойливо завывал, но Хольгер был глух к его вою. Перед ним стояла
Алианора, серебристая фигурка, сотканная из теней и холодного белого
сияния. Капли росы поблескивали на ее волосах, в глазах отражалась луна.
- Потом нам, быть может, поговорить уже не удастся, - сказала она.
- Да, возможно, - согласился он.
- Тогда скажу тебе сейчас - люблю тебя.
- И я люблю тебя.
- О, любимый мой... - Алианора приблизилась, и Хольгер обнял ее.
- Каким же я был глупцом, - сказал он. - Сам не знал, чего хочу.
Думал, когда все это кончится, вернусь домой, бросив тебя здесь. Я был
глупцом. Она простила его - глазами, губами, ладонями. Хольгер сказал:
- Если нам удастся из всего этого выбраться живыми, мы уже не
расстанемся. Мое место - здесь. Рядом с тобой.
Лунный блеск отражался в ее полных слез глазах, но голос девушки был
полон счастья:
- Ничего больше не говори...
И Хольгер вновь поцеловал ее.
Крик сарацина заставил их отпрянуть друг от друга. Слова долетели до
них, разорванные ветром, лунный свет гасит их:
- Скорей! Скорей отсюда! Дикая Охота!
|
