- Здравствуйте, вы меня не узнаете? Мы с вами встречались на родительских собраниях в шестьдесят четвертой школе. Помните? Я отец Нади Ларцевой.

Женщина охнула и привалилась к двери.

- Вы хотите сказать, отчим? - уточнила она.

- Да нет, именно отец. А почему, собственно, отчим?

- Но как же так... - она растерянно заморгала. - Я думала, Надин отец...

- Что вы думали? - жестко спросил Ларцев, входя в прихожую и закрывая за собой входную дверь.

Женщина разрыдалась.

- Простите меня, ради Бога, простите меня, я знала, что добром это не кончится, я чувствовала... такие деньги... я чувствовала.

Ее бессвязное бормотание постоянно прерывалось всхлипываниями, потом она капала себе валокордин, судорожно пила воду, но в конце концов Ларцеву удалось составить из разрозненных слов некое подобие рассказа. В прошлом году к ней обратился один человек, который попросил ее посещать родительские собрания в шестьдесят четвертой школе, в классе, где учится Надя Ларцева. Он - отец Нади, но с женой расстался плохо, с тяжелейшим скандалом, она слышать о нем не хочет и не пускает его к дочери. А ему так хочется хоть что-то знать о девочке, о том, как она учится, как ведет себя в школе, какие у нее проблемы, не болеет ли. Он казался таким искренним, таким любящим и страдающим отцом, что отказать ему было невозможно. Тем более что он предложил хорошее вознаграждение за столь необременительную услугу.

- Кто он такой? - спросил Ларцев.

- Я не знаю. - Наталья Евгеньевна снова принялась плакать.

- Как он вас нашел?

- Мы вместе стояли в очереди в магазине. Очередь была длинная, мы разговорились, он пожаловался на семейные проблемы... Вот и все. Больше я его не видела. Он сам мне звонит.

- А как вы получаете от него деньги?

- Он кладет их в конверте в мой почтовый ящик, после каждого собрания, на следующий день. Вечером после собрания он мне звонит, я ему все рассказываю, а на другой день - конверт в ящике. Вы должны меня понять, - всхлипнула Дахно, - я охотница, а это требует огромных денег. Машина нужна, чтобы возить снаряжение, оружие нужно, боеприпасы, лицензии... А я без охоты не могу, умру без нее. Я ведь родилась в Сибири, в заповеднике, мой отец, егерь, к охоте приучил меня с младенчества. Отнимите у меня ее - я задохнусь в городе.

Дахно оправдывалась, то и дело хватаясь за сердце, принимая сердечные лекарства, всхлипывая и сморкаясь. Они сидели в просторной, но неуютной комнате с разнокалиберной мебелью, явно купленной в разное время по случаю, без единого замысла и стиля. Все стены большой трехкомнатной квартиры были увешаны охотничьими трофеями и оружием. На пороге двери, ведущей из комнаты в прихожую, торжественно возлежал огромный чистейших кровей доберман по кличке Цезарь.

- Постарайтесь успокоиться, Наталья Евгеньевна, - мягко сказал Ларцев. - Давайте попробуем с самого начала восстановить все, что вы помните об этом человеке. Не торопитесь, подумайте как следует.

- Зачем вам этот человек? - вдруг с подозрением спросила Дахно.

- Видите ли, Наталья Евгеньевна, мою дочь похитили, и похищение организовал именно он.

- Как?! - Дахно опять схватилась за сердце. - Боже мой, какой ужас, какой ужас, - причитала она, схватившись за голову и раскачиваясь на стуле. - Это я виновата, дура доверчивая, за деньгами погналась, поверила подонку...

И все сначала: рыдания, капли, вода, покаянные слова, битье себя в грудь. Ларцеву стало отчаянно жалко эту немолодую уже женщину, которую огни большого города сначала привлекли, как глупого мотылька, а потом обожгли. Девчонка из сибирского заповедника стала задыхаться в огромном каменном, задымленном и загаженном городе, и единственной ее отдушиной все годы была охота, как глоток свежести и природной чистоты.

От станции "Университет" к Дахно Ларцев ехал на метро, но при пересадке на кольцевую линию наблюдатели его потеряли. Наступил "час пик", толпы людей врезались друг в друга, толкались, мешали проходу, огибали многочисленные книжные и газетные лотки, расплодившиеся в тоннелях и переходах.

- Давай быстро назад в МООиР, - скомандовал тот, что был пониже ростом и постарше. Его напарник, симпатичный темноволосый паренек, ловко лавируя, вывернулся из толпы и влился во встречный поток, расчищая собой дорогу для старшего в паре.

Рабочий день закончился, и сотрудница МООиРа, с которой разговаривал Ларцев, уже ушла. Взяв у дежурного ее адрес, наблюдатели сообщили о проколе на Петровку, Жерехову, и помчались в Кунцево. Женщину с трудом уговорили сесть в машину и вернуться на работу. Не скрывая раздражения, она открыла сейф и швырнула на стол учетные карточки. У нее были свои, вполне определенные планы на этот вечер, и странные милиционеры, бегающие друг за другом, ничего, кроме злости, у нее не вызывали.

- Он кем-то заинтересовался? - вежливо спросил высокий паренек, перебирая карточки с фотографиями женщин-охотниц.

- Не знаю. Он ничего не записывал. Только посмотрел, и все.

- Припомните, пожалуйста, может быть, он чью-то карточку разглядывал дольше других, что-нибудь спрашивал у вас, уточнял? Нам важна любая деталь.

- Ничего такого не было. Просто внимательно просмотрел все карточки, поблагодарил и ушел.

- Так может быть, он не нашел то, что искал? Как вам показалось?

- Я спросила его, он ответил, что нашел. Вы еще долго меня будете задерживать?

- Сейчас уйдем, вот адреса только перепишем. Слушай, - обратился вдруг паренек к тому, кто был постарше, - а ведь большинство этих женщин работают здесь же, в МООиРе. Если Ларцев не остался здесь и не стал ничего выяснять, значит, та, кто его интересует, не из их числа. Женщин, работающих в других местах, совсем немного.

- Уже легче, - обрадовался старший. - Ты молодец, котелок варит.

Быстро составляем список адресов, намечаем план объезда и просим