- Ты знаешь, я страшно голоден! Вегетарианская еда в самолете была отвратительной, - затараторил он на своем порыкивающем бруклинском английском. - Мне дали соевую котлету с фасолью. А ты замечательно выглядишь. Это, как я понимаю, мистер Кротов? - Он стал немилосердно трясти Гошину руку;

- Нет, Майкл, мистер Кротов сейчас в Лондоне, а это Гоша. Мы работаем вместе.

- Гошуа? Замечательно! Вы говорите по-английски?

- Да, немного, - скромно сообщил Гоша, закончивший английское отделение Института иностранных языков.

- Очень приятно познакомиться, - продолжал тараторить Майкл. - Как поживаете? Так где, ты сказала, твой муж? В Лондоне? Стивен говорил, ты вышла замуж за полицейского полковника. Поздравляю! И он отправился в Лондон помогать Скотленд-Ярду? Ха-ха-ха! Нет, надо было сохранить те соевые котлеты и предъявить иск авиакомпании. Ты знаешь, Салли завела третью собаку. Опять эрдель. Этому не будет конца, моя жена решила превратить наш дом в собачий рай. Кстати, тебе большой привет от Салли, она собрала для тебя кое-какие лекарства.

- Лекарства? - удивилась Лена. - Зачем?

- Ее подруга Джуди прочитала в какой-то газете, что в России было несколько случаев отравления аспирином. Салли прислала для тебя качественный американский аспирин. На всякий случай. И еще что-то, приедем - посмотришь. Да, ты знаешь, мы с Салли очень долго выбирали подарок для твоей дочки. В итоге остановились на конструкторе "Лего". Купили небольшой набор, специально для двухлетнего ребенка. Наши психологи говорят, будто конструкторы благотворно влияют на детский интеллект... Ох, ну и холодно у вас в Москве! А в Нью-Йорке совсем весна. Правда, на следующей неделе обещали похолодание, но Салли не верит синоптикам. Я тоже... Надо же, как у вас здесь все изменилось! Вы выходите на европейский уровень. Не ожидал, не ожидал.

- Лен, он когда-нибудь молчит? Думаешь, ты выдержишь десять дней? Да еще это бруклинское рычание - у тебя барабанные перепонки не устанут вибрировать? - шепотом по-русски спросил Гоша, наклонившись к Лене.

- Гоша, перестань. Нехорошо...

- Ва-у! - завопил Майкл во все горло. - Мы поедем на "Волге"! В настоящей русской "Волге"! Раньше на таких машинах ездили богатые коммунисты. А теперь - богатые "новые русские"? Гошуа, вы что, "новый русский"?

- Он еще и дразнится! - прошептал Гоша, выразительно закатывая глаза. - Нет, Майкл, - сказал он по-английски, любезно улыбнувшись и открыв машину, - "новые русские" предпочитают "Мерседесы" и "БМВ".

- О да, действительно! Я недавно видел по телевизору... Майкл всю дорогу не закрывал рта. Лена рассеянно кивала в ответ, иногда произнося: "Да, конечно" или "Правда?! Не может быть!". Она думала о Волкове. Почему у человека, с которым она была знакома четырнадцать лет назад, ее имя вызвало столь бурную реакцию? Судя по тому, что рассказывал о нем Гоша, Вениамин Волков должен быть человеком с железными нервами, но никак не истериком. А реакция была истерической.

"Глупо, в самом деле, - миллионер, суперпродюсер, у которого руки по локоть в дерьме и в крови, испугался одного только имени... А он ведь пылал ко мне лютой страстью четырнадцать лет назад. Но сейчас об этом смешно вспоминать. Нет, не смешно. Опасно и очень серьезно. Прошлые страсти здесь ни при чем. И тем не менее какая-то связь с прошлым есть".

Дома был идеальный порядок, посуда перемыта. Вера Фёдоровна даже не забыла постелить постель для Майкла на диване в гостиной.

- Есть уже поздно, - заявил Майкл, - я знаю, вы, русские, любите по ночам пить чай на кухне. Но я, с твоего позволения, приму душ и лягу спать. Завтра утром я хочу попасть в Третьяковскую галерею. Я читал, что она наконец открылась.

- Хорошо, Майкл.

Лена рада была посидеть в тишине. Гоша выпил чашку чая и отправился домой. В квартире все спали. Было половина третьего ночи, но Лена знала, что уснуть не сумеет.

Этот ужасный день никак не мог кончиться. Она включила чайник, стараясь не шуметь, вытащила из стенного шкафа в коридоре маленькую стремянку, взобравшись на нее, достала с кухонных антресолей картонную коробку из-под пылесоса, в которой хранились старые рукописи и письма.

В советские времена половина населения страны занималась литературным творчеством. В редакции журналов приходили горы рукописей. В основном это были стихи, но попадалась и проза. Все эти тонны народного творчества полагалось прочитывать, рецензировать и возвращать автору с подробным, основательным ответом.

При каждом отделе литературы был целый полк внештатных литконсультантов, которые занимались этой муторной, но доходной поденщиной. В основном литконсультантами были безработные писатели и поэты, но иногда и сами сотрудники редакций подрабатывали таким образом. Каждый прочитанный авторский лист (двадцать четыре машинописные страницы) стоил три рубля. Прихватив из редакции домой пачку зарегистрированных рукописей, посидев пару-тройку вечеров за пишущей машинкой, можно было заработать лишний полтинник, а то и сотню - если хватит сил прочитать Двести сорок страниц графоманских текстов.

Писали все - пионеры и ветераны войны, трактористы и Доярки, шахтеры и летчики, моряки дальнего плавания и домохозяйки. Но больше всего стихов приходило из мест "не столь отдаленных". Это были самые патриотические, самые истые с идеологической точки зрения опусы.

Домушники и насильники писали стихи о Ленине, о партии, о победе коммунизма. Как правило, они не стеснялись вызывать статьи, по которым отбывали срок, прибавляя к этому "неправедно и незаконно осужденный...".

Один пожилой убийца не поленился, пересказал своими словами и записал в столбик текст Гимна Советского Союза.

Тетрадный листочек он обвел красивой рамкой из колосков перевитых красной ленточкой, в одном уго