- Между прочим, - сообщил Иевлев, осторожно поливая сухую землю в горшке под большим, извилистым растением, покрытым длинными желтоватыми колючками, - между прочим, я кактусы терпеть не могу. Я в детстве с бабушкой жил. У нее все подоконники были в этих ботанических уродах. Однажды такая вот колючка вонзилась мне глубоко под ноготь. Даже в Филатовскую пришлось ехать, в детскую "неотложку". До сих пор помню. И зачем они их в детской держат?

- Ты посмотри внимательней, - Мишаня осторожно тронул большой огненно-красный цветок с тонкими, светящимися лепестками, - вот этот, как ты выразился, ботанический урод, называется "Венец Христа". Он цветет один раз в три года, всего одним цветком, таким вот красным, огромным. Видишь, он светится и дышит. Только живет совсем недолго - дней пять, не больше.

- А ты, оказывается, поэт, Миша, - усмехнулся Иевлев.

- Я сам иногда себе это говорю. А кактусы я люблю. Моя бабушка тоже их разводила. Только я не трогал их, когда был маленький. И они меня не кололи.

* * *

Лена уснула только под утро. Ей приснились Лиза и Сережа. Сон был таким ярким и счастливым, что не хотелось просыпаться. На залитом солнцем песчаном пляже Лиза играла с огромным лимонно-желтым мячом. Сережа выходил из моря, загорелый, улыбающийся. Он подхватил Лизу, усадил ее на плечи. "Папочка, мяч!" - закричала Лиза. Мяч покатился очень быстро, зазвенел так пронзительно, что Лена открыла глаза. Телефон на тумбочке у кровати прямо-таки надрывался.

- Лена, я уже испугался, ты так долго не брала трубку, - Услышала она голос Майкла, - я разбудил тебя?

- Нет. Все в порядке, доброе утро. - Она взглянула на часы. Было десять.

- Доброе утро. А вот у меня не все в порядке. Я собрался бегать, полез в сумку за кроссовками и обнаружил, что кто-то рылся в сумке.

Остатки сна как рукой сняло. Лена резко села на кровати.

- Что-нибудь пропало? - спросила она.

- Ничего, кроме банки талька. Вероятно, рылись вчера, пока мы ездили по городу. Но я не заглядывал в сумку вечером. Все, что было нужно, я достал еще днем. А сегодня полез за кроссовками, они лежали на дне. Хорошо, что вчера я взял с собой бумажник.

- Подожди, ты сказал, пропала банка талька?

- Да. Английский тальк, фирмы "Лайтстар". Большая жестяная банка, под старину. Я много лет пользуюсь именно этим тальком. Надо сообщить администратору.

- Обязательно. У меня в сумке тоже кто-то рылся. Но ничего не пропало. Вообще ничего. Сейчас я быстро умоюсь, и мы спустимся вниз.

- Да, я сегодня бегать уже не буду. Прежде чем спуститься вниз, Лена набрала Сашин номер. Он тут же взял трубку.

- Что пропало? Банка с тальком? - спросил он, выслушав Лену. - Тальк - это такой белый порошок, им ноги и подмышки посыпают?

- Именно. Тонкий белый порошок.

- Понятненько... Ладно, к администратору вы сходите, а я подъеду через полчаса.

Администратор, молодая полная дама в строгом костюме, со взбитыми, как сливки, и вытравленными до белизны волосами, долго не могла понять суть их претензий.

- У нас первая такая жалоба, - говорила она, - и потом, ничего ведь не пропало. Я понимаю, если бы деньги или драгоценности. Но ведь в гостиничных правилах черным по белому написано: за ценности, оставленные в номерах, администрация ответственности не несет, по-русски и по-английски написано. А банка талька - не такая уж ценность. И вообще, ваши вещи уже были распакованы, вы что-то успели достать, переложить. Почему вы думаете?.. Какие у вас есть основания?..

В холл вошел Саша. И администраторша почему-то тут же замолчала.

- Спроси ее, где находится кабинет директора, - раздраженно сказал Майкл, - я не собираюсь это так оставлять. Банка талька стоит всего пятнадцать долларов, но мне неприятно жить в гостинице, где копаются в моих вещах. Я объездил больше двадцати стран. Такого нигде еще не было.

Лена перевела. Администраторша смотрела на нее ненавидящими глазами.

- Скажите своему иностранцу, что нет никаких доказательств. Никто не знает, как там лежало барахло в сумках, его и ваше. Этот свой тальк он мог забыть в Москве или где-нибудь еще, - прошипела она сквозь зубы. - А кабинет директора - третья дверь налево, по коридору. Но он будет после обеда.

- Хорошо, - кивнула Лена, - мы зайдем после обеда. Но зайдем обязательно. Мы ничего не придумали. Зачем нам придумывать? Но согласитесь, неприятно, когда кто-то роется в ваших вещах, в нижнем белье.

- Девушка, я вас понимаю, - немного смягчилась администраторша, - но, если бы у вас или у него пропало что-нибудь ценное, мы бы проверили горничных вашего этажа, поговорили бы с дежурными. А так, из-за банки талька... Не понимаю!

- Сегодня мы опять уходим на целый день, - не унимался Майкл, - где гарантия, что это не повторится?

- Я сама лично прослежу за горничными, которые будут убирать ваш номер, - пообещала администраторша.

- Спасибо, конечно. Но вряд ли это горничные. Где у вас можно позавтракать?

Лена терпеть не могла конфликтов и всяких объяснений с такими вот пергидрольно-административными дамочками. Ей было проще промолчать, чем ругаться. Для них подобные объяснения были частью профессии, они ругались умело и с удовольствием. И почти всегда одерживали победу.

Если бы не Майкл, Лена вообще не стала бы обращаться к администраторше. Она заранее знала, чем кончится этот разговор.

- Сейчас открыты буфеты на третьем и седьмом этажах, - ответила дама и отвернулась, давая понять, что разговор окончен.

- Саша, - окликнула Лена водителя, который все это время сидел в кресле и листал журналы, - ты позавтракаешь с нами?

- Да, - кивнул он и встал, - спасибо. С удовольствием.

В буфете на третьем этаже было пусто. Саша взял себе огромную яичницу с ветчиной и сосиски с горошком. Лена и Майкл - по овощному салату и по порции сметаны.

- А вот кофе пойдем пить ко мне в номер, - сказала Лена, - здесь, по-моему, обычная жидкая бурда.

-