"А ведь она тоже пропала, вместе с ежедневником! Окно было открыто, телефон не работал. Кто-то мог спокойно влезть в квартиру, вколоть Митьке наркотик и... Мы с ним легли спать вместе, мы страшно хотели спать. Он устал, был в тот день на ногах с восьми утра, а я укололась и еще выпила Две таблетки какого-то снотворного. Не помню какого. Я вообще ничего не помню... Господи, как больно. Надо уколоться. Сейчас же, сию минуту".

Осталось всего четыре ампулы. А теперь уже три. После укола стало легко и хорошо. Катя вдруг совершенно ясно поняла, что муж ее вовсе не кончал с собой.

- Допрыгался он со своими продюсерами, - сказала Катя вслух, спокойно и почти радостно, - все эти продюсеры связаны с бандитами. Не самоубийца Митя, нет на нем этого греха. И на мне нет. Не я его довела до петли.

Внезапная радость сменилась бурными рыданиями. От слез стало совсем хорошо, как в детстве, когда наплачешься от души и сразу мир вокруг покажется новым, ярким, словно он умыт твоими слезами. Катя решила, что прежде всего надо позвонить Митиным родителям и сказать об этом, чтобы они не мучились. А потом надо пойти в храм и заказать заупокойный молебен. На это Ольга денег даст. Или сама пусть закажет, неважно ведь, кто это сделает.

К телефону подошла свекровь.

- Нина Андреевна! - возбужденно выпалила Катя, даже не поздоровавшись. - Митя не сам это сделал, его убили. Вы понимаете, он не самоубийца. Вы слышите меня? Я теперь точно знаю, кто-то влез к нам в окно той ночью.

В трубке стояло напряженное молчание. Наконец Нина Андреевна произнесла еле слышно:

- Не надо. Катюша. Пожалуйста, не надо об этом говорить.

- Как?! Почему не надо? Это же очень важно...

Катя не успела договорить. Трубку параллельного телефона взяла Ольга.

- Пожалуйста, не трогай сейчас маму, - спокойно попросила она.

Катя разозлилась. Бурная радость сменилась еще более бурным гневом.

- Я вообще никого не трогаю! Меня просто нет! Я должна извиниться, что не умерла вместо Мити? Извини, дорогая Оленька. Я не виновата, что осталась жива. Но вы все должны знать: Митя не делал этого. Его убили. Ты можешь завтра утром пойти в храм.

- Ты только что укололась, и тебе пришла в голову эта счастливая мысль? - холодно спросила Ольга.

- О Господи, как вы мне все надоели! - выкрикнула Катя. - Вы слышите и видите только самих себя. Все остальные для вас - сволочи и придурки, недостойные вашего высокого внимания. Ты можешь снизойти и понять: убили твоего брата, не вешался он сам!

- Хорошо, - вздохнула Ольга, - попробуй успокоиться и объяснить, почему тебе это вдруг пришло в голову?

- А вот не буду! Ни успокаиваться, ни говорить тебе ничего не буду. Не хочу я с тобой разговаривать. - У Кати в голосе послышались слезы, шмыгнув носом, она выпалила: - Дай мне телефон Полянской!

- Зачем? - удивилась Ольга.

- Она обещала найти мне хорошего нарколога, - не задумываясь, соврала Катя.

- Ты хочешь опять попытаться?.. - Ольге вдруг стало неловко; "В самом деле, я веду себя с ней слишком жестоко. Так нельзя, она тоже человек, и ей сейчас очень плохо, значительно хуже, чем мне. Она ведь совершенно одна".

- Представь себе, хочу. - Катя опять шмыгнула носом.

- Ладно, записывай. Может, и получится что-нибудь на этот раз. - Ольга наизусть продиктовала Ленин телефон, Катя записала его огрызком карандаша прямо на листочке, который нашла в кармане Митиной куртки.

- У тебя ведь совсем нет денег, - мягко сказала Ольга, - хочешь, я приеду, привезу тебе продукты какие-нибудь?

- Спасибо, обойдусь, - гордо отказалась Катя. У Полянской было занято. Катя даже застонала от нетерпения. Хотелось срочно с кем-то поговорить, с кем-то, кто выслушает внимательно и сочувственно. А с кем еще можно сейчас поговорить? Ну, конечно, с Региной Валентиновной. Пока у Полянской занято, надо набрать другой номер. Кстати, почему бы и правда не попробовать завязать еще раз? И с кем, как не с Региной Валентиновной, обсудить это? Ведь не с Полянской же, в самом деле!

Как всегда, трубку взяли сразу после того, как пискнул определитель номера.

- Простите меня, - тихо произнесла Катя, - мне больше не с кем поговорить об этом.

- У тебя кончились наркотики? - На этот раз голос Регины звучал холодно и даже раздраженно.

- У меня осталось еще три ампулы. Но скоро не останется ничего. Я не знаю, что делать.

- Ты хочешь, чтобы я дала тебе денег?

- Нет, - смутилась Катя, - разве я когда-нибудь вас об этом просила? Я просто хотела посоветоваться. Может, мне еще раз попытаться лечь в больницу?

- Попытайся, - равнодушно ответила Регина.

- Это очень тяжело. Даже в той больнице, куда меня клала Ольга, за большие деньги, никак не смягчали абстиненцию. Теперь она со мной возиться не станет, а бесплатно я могу лечь только в самую жуткую психушку. Там я не выдержу. Я хотела попросить вас, есть ведь всякие благотворительные общества, центры, где помогают таким, как я. Вы ведь наверняка знаете... Но только это надо сделать скорее, я совсем не могу быть одна, не могу с собой справиться, не понимаю, что мне делать, куда себя деть и как жить дальше.

- Ты правда решила завязать?

- Я давно это решила, только не получается никак. Вы же сами говорили, у меня очень слабая воля.

- А почему ты думаешь, что сейчас твоя воля стала сильней?

- Нет, я так не думаю. Но я знаю теперь, что должна это сделать ради Мити. Конечно, его больше нет, но, я уверена, его душе будет легче, если я перестану колоться. Я еще хотела сказать вам одну вещь... я поняла это только сейчас, сию минуту. Это очень важно, - голос Кати стал торжественным и таинственным, - кто-то влезал той ночью к нам в окно.

- И кто же это мог быть? - усмехнулась Регина. - Убийца, - шепотом произнесла Катя.

- Интересно, что же это за таинственный убийца?

- Пока не знаю. Но то, что он влезал к нам в окно, - знаю точно.

- Ты решила поиграть в Шерлока Холмса?

- Вот и вы мне